— Да, пиши.
Дорогая мамочка!
Не могу показать тебе свое изображение, поэтому посылаю изображение города, где мы сейчас играем. В Швеции тоже успех. Потом будет…
— Куда ты потом?
— Милан и обратно домой.
…Милан — и опять Москва. Прости, Мадрид снова не попадает в график. Привет папе, всем сестричкам, Марио и детишкам. Пепе понравилась неваляшка?
Целую вас, люблю, позвоню. А.
— Держи. Опустишь в Стокгольме, ладно? А с Миланом у тебя открытки случайно нет?
— Нет, — расстраивается Зоя. — Там я еще не была.
— Тогда покупаешь там, оставляешь на ней след от помады, чирикаешь буковку «А», и огромное, огромное тебе спасибо.
— Да не за что. В первый раз, что ли?
— А ты почему такая грустная? — Обычно перед поездками Зою лихорадит, она беспрерывно щебечет, рассказывает о планах, о нарядах, которые возьмет с собой, о ресторанах, в которых будет обедать, о приемах, на которых будет блистать. Ее швед — большая шишка. Андреа думает, ей нет никакого дела до Зоиной болтовни, но сегодня подруга молчит, и Андреа не по себе.
— Я согласилась познакомиться с его мамой, — сообщает Зоя с неподдельным трагизмом.
— Ну и молодец. Давно пора.
— Ты не понимаешь! А вдруг я ей не понравлюсь?!
— А вдруг я им не понравлюсь? — Андреа подбрасывает на ухабах проселочной дороги. Она испуганно хватается за низ живота и делает отчаянные знаки. Машина тормозит. Девушка выползает из «уазика», и ее долго, надрывно выворачивает. Андреа бледная, изможденная, уставшая, отчаявшаяся, беременная и довольная.
— Устала, бедненькая? — Дим заботливо обнимает жену.
— Ничего. Это все ерунда. Я привыкла. Просто волнуюсь ужасно.
— Не волнуйся. У твоих же все удачно прошло.
Да, в Мадриде все было просто прекрасно. Два года назад, через месяц после победы на «Фернандо Сор». Прилетели из Рима, свободный час перед концертом, после выступления — переезд в Барселону. «Мам, пап — это Дим. Мы вместе гастролируем, то есть мы вообще вместе…». А потом у Пас начинаются схватки, и всем сразу не до новостей Андреа. Через год:
— Мам, мы расписались.
— О… Ну… Поздравляю, дорогая. Вы должны при-ехать сюда и сделать все как надо, слышишь? С мантильей, с падре и со всеми нами, наконец. И потом, мы так и не познакомились с зятем. Как у него дела?
— Знаешь, Дима пригласили…
— Ах… Прости, милая. Мария хнычет, у нее опять режутся зубки. Кажется, пошли клыки. И это что-то ужасное. А Пас вышла. Все. Целую, целую. Звони.
И еще целый год подобных разговоров.
— У тебя там случайно нет сестрицы на сносях?
