Перед операцией Рани сдала кровь и мочу, чтобы доказать, что ее почка подойдет покупательнице – богатой мусульманке. Когда все подтвердилось, ее отправили в центральную больницу города, где она должна была пройти этическую экспертизу Комиссии по разрешению пересадок.
Эта комиссия отвечает за то, чтобы все пересадки были законными и бесплатными. Она призвана контролировать процесс и препятствовать насильственному изъятию почек. Однако, несмотря на изначально добрые намерения, комиссия редко руководствуется ими и обычно разрешает и платные пересадки через посредников. Ее члены тщательно заметают следы и стремятся придать процедуре законный характер. На слушаниях разыгрывается понятный всем спектакль с участием продавцов и покупателей органов, после чего комиссия может с чистой совестью заявить, что сделала все от нее зависящее и считает пересадку этичной. Ведь все, кто предстает перед комиссией, обязаны говорить правду под присягой! Посредница Рани научила ее, что нужно говорить только тогда, когда к тебе обращаются, предъявить пачку липовых документов и как можно быстрее уйти. Рани рассказала, что до заседания Дханалакшми дала взятку в 2000 рупий, чтобы все прошло гладко.
Рани была в комнате ожидания не одна; свои почки собирались продать еще три женщины.
– Мы заходили по очереди, и все, о чем меня спросили [в комиссии], – действительно ли я хочу пожертвовать почку. И еще нужно было подписать бумагу. Все прошло очень быстро, – сказала Рани.
Когда подготовка документов закончилась, Рани отправилась в больницу Деваки на операцию. Процедура прошла по плану, но выздороветь оказалось сложнее, чем она думала. Соседка, которая познакомила ее с Дханалакшми, сидела у ее постели денно и нощно. Но через три дня ее отослали домой, хотя рана все еще кровоточила. Когда через неделю она пришла в больницу на осмотр, врачи сделали вид, что не узнают ее. Тем временем посредница, пока Рани приходила в себя, предсказуемо исчезла, и женщина поняла, что ее надули.
Теперь из-за боли в боку она не может выполнять даже единственно доступную в деревне поденную работу на стройке. Когда я спрашиваю ее, стоило ли отдавать почку, она отвечает:
– Посредников надо остановить. Моя главная проблема – бедность: нельзя жить так, чтобы для спасения дочери приходилось расставаться с почкой.
Другой случай: Маллика, тридцатитрехлетняя женщина, живущая в миле от Сунами-Нагара, рассказывает, что приняла решение продать орган, чтобы вырваться из нищего существования прачки. Но это решение могло стоить жизни ее сыну. Я разговариваю с ней в ее однокомнатной хижине на улице, где пахнет гнилой рыбой и нечистотами. Она сильно потеет и связывает это не столько с невыносимой жарой в Ченнаи, сколько с плохим уходом после того, как врачи удалили ей почку и продали.
