Когда мужчины докуривают, один из них провожает меня в соседнее здание, по размерам намного больше, чем аудитория для вскрытия. Здесь, как мне объясняют, меня будет ждать директор медицинского колледжа. Когда я прихожу, доктор Дас пытается побороть огромную кипу бумаг, а его парик цвета воронова крыла слегка съезжает набекрень.
Помимо того, что доктор управляет повседневными делами колледжа, он проводит вскрытия для полиции. Также он обучает студентов методике судебной экспертизы. Иногда для этого приходится наносить новые раны невостребованным телам, которые проходят через его морг. Курс популярен, и это объясняет, почему в его кабинете четыре шкафа полны смертельными ядами и другими потенциальными орудиями убийства в диапазоне от шпаг, кинжалов и мачете до отверток и крикетных бит, утыканных гвоздями. На нижней полке шкафа лежит пачка фотографий трупов на различных стадиях разложения. На окне висит скелет, и во время нашего разговора доктор поглядывает на свое учебное пособие.
– Это весьма особенный случай, – говорит он. – В нашем городе редко умирают иностранцы, там что нужно быть осторожными. За нами много кто следит.
Студенткой Эмили была всего лишь одной из молодых американок в индийских платьях, ищущих себя в святых местах. Погибнув, она превратилась в разрастающийся международный инцидент: полицейский бюрократизм, коридоры посольства, страховые компании, которым придется расстаться с десятками тысяч долларов, чтобы ее тело было все же отправлено домой.
И все это, как я понимаю, зависит от отчета доктора Даса о ее смерти. Если он определит, что повреждения могут свидетельствовать о возможном убийстве, бюрократические правила потребуют, чтобы тело Эмили оставалось в распоряжении полиции до окончания расследования. Однако поскольку в медицинском колледже нет возможности хранить тела больше нескольких дней, это приведет к тому, что труп разложится настолько, что любая авиакомпания откажется вывозить его из страны. Если же доктор подпишет суицид, то полицейское расследование может закончиться быстро. Но он объясняет, что ее семья, которая к этому моменту, вероятно, уже знает о случившемся, – католики, а они не признают, что она покончила жизнь самоубийством и теперь будет гореть в аду. Они могут даже потребовать дополнительного расследования, чтобы доказать какую-то иную причину смерти. Доктор медленно качает головой.
– Видите, какая дилемма, – озабоченно говорит он. – Было бы куда проще, если бы она вообще не умирала.
