– Ну не знаю! – вздохнула Этель. – Что-то уж больно она самоуверенна!
– Это все только внешне!
На какое-то время мы замолчали.
– Стэн...
– Что, дорогая?
– По-моему, Джуди очень хорошо выглядит, а?
– Да...
– Как ты думаешь, может эта радость и этот внутренний пыл, потому что в ней появилась новая вера?
– Да кто его знает! – раздраженно ответил я. – Она кажется счастливой, потому что у нее появились новые друзья. Но это скоро пройдет. Она прежде всего еврейка, а это меняет все. Все это «счастье» среди христиан скоро пройдет!
– Наверное, ты прав!
Я знал, что я прав. Скорее бы начать читать Библию, чтобы всем это доказать!
Почему я так расстроился? Потому что знаю всю историю своей семьи!
Мои отец и мать вышли из еврейского местечка в России, которое называлось Штуллен. Моим родителям выпало на долю узнать все трудности, через которые прошла семья Тевье-молочника из фильма «Скрипач на крыше»[3]), и даже более того... Ужас перед погромами, злобные нападения на еврейское население – все это вложило вечный страх в сердца евреев, и перебороть этот страх было невозможно. Люди, совершающие все эти нападения на евреев, именовались «христианами». Поэтому всех неевреев мы автоматически считали христианами.
Отец мой приехал в Соединенные Штаты в 1904 году вместе со своим отцом и несколькими братьями, даже не зная, что в то время, когда он уезжал из России, моя мать уже была беременной. Через два года им удалось скопить достаточно денег, чтобы и те члены семьи, которые остались в России, смогли приехать в Америку. Тогда-то мой отец и увидел впервые своего сына. По-еврейски его звали Зелиг Гирш, по-английски же – Чарльз.
Родители поселились в районе Ист-Сайда в Нью-Йорке, где папа работал портным, точно как герой «Скрипача». Выучить английский для них было неимоверной проблемой, как и привыкнуть к американскому образу жизни, но шли годы, и мало-помалу все устроилось.
Шли годы, рождались дети. Сначала Джо, потом Франсис, потом Сэм. Десять лет затишья, а потом родилась Доррис. Через два года на удивление всем пришел в этот мир и я.
Я смутно помню те первые годы своей жизни, однако, хорошо запомнил, как меня впервые обозвали «Христоубийцей». В ту пору мне было лет пять-шесть. Плача, я прибежал домой не потому, что понимал значение слова «Христоубийца», а потому что испугался той ненависти, которая звучала в голосе обзывавших меня детей.
Уже позже, когда мне исполнилось восемь лет, в одно июльское воскресенье, одетый лишь в шорты и кеды, я играл в мяч на школьном дворе. Когда я собрался пойти домой, чтобы пообедать, на улице я наткнулся на одну хмурого вида женщину. Она шла прямо на меня, не сворачивая с дороги. Правой рукой она с размаху ударила меня в грудь так, что я упал. «Прочь с дороги, жиденок!» – закричала она, узнав во мне еврея.
