Ну, послушаем, что скажет «Железный Шурик».
— Тебя — членом Политбюро. Семичастного — вместо Шелеста. С Гречко я пять минут назад переговорил.
— Косыгин? Он по идее главный.
— К нему сейчас и пойдём. Маршала захватим и Воронова.
Пришли.
— Звонил Чазов. Брежнева ввели в искусственную кому. Даже если выживет — партией, понятно, управлять не сможет. В лучшем случае — сидеть в кресле в Завидово. Или в Крыму.
— Что думаете предпринять, Алексей Николаевич? — Шелепин неопределённо развёл руками, показывая, что в Кремле. Или в стране. Косыгин, как человек практический, решил трактовать вопрос конкретнее.
— Вернуть Маленкова, это раз. Байбакова Николая Константиновича — вместо зарвавшегося Кириленко. Это два. Фурцеву с Полянским гнать на все четыре стороны. Шелеста на пенсию. Пельше тоже. Гришин пусть работает. Подгорный? Тоже остаётся. Генеральным — вижу, хочешь, аж от Чазова новостей не дожидаясь, прискакал. Вот сам и садись в эту крапиву голым задом. Мне того даром не надо — у меня работа есть, её делать надо. И не лезь ко мне с политикой партии, я сам решу, кто у меня в народном хозяйстве коммунист, а кто контра. Всё.
— Семичастного вместо Шелеста? — гнул своё «Шурик».
— Бог с ним. Кого на освободившиеся места в Политбюро?
— Цинева, Семичастного.
— Согласен. Стоп! Кунаев. Что там? — повернулся к Циневу.
— Снайпер из-за забора аэропорта. Сразу насмерть. Ушёл, винтовку бросил. Наша, — коротко доложил Георгий Карпович.
— Туда кого?
— Не думали.
— Я знаю, кого. Есть один товарищ, что надавал тебе недавно на Политбюро по сусальнику.
— Тишков! Молокосос этот! Да его в Африку. В Танзании вон посол умер от малярии.
— Его — в Казахстан и в Политбюро. Это моё условие.
— Не справится!
— Этот — точно справится. Взвоют там все, — поддержал Косыгина Цинев.
Вставил пять копеек и Воронов.
— Конечно, у него морда лица не походит на кунаевскую. Но работоспособности хоть отбавляй.
— Да он капиталист махровый! — не сдавался Шелепин.
— Вот и хорошо! Может, подымет, наконец, Целину. А то у коммунистов пока получается тяп-ляп.
— Чёрт с ним. И в Политбюро?
— Конечно.
Событие двенадцатое
Папа Римский решительно осудил применение пыток и заявил, что виновные в них попадут в ад, где их будут жарить на раскалённой сковороде.
Умирает Папа Римский и просит: «Моё последнее желание — хотелось бы повидать Фантомаса». Говорят: «Ну где же мы вам возьмём?» «Нет, я желаю». «Ну подождите. Может быть, вы праведника какого-нибудь хотите?» «Нет, я хочу Фантомаса». Ему приводят Фантомаса и подслушивают за дверью, что будет. И доносится тихий голос: «Да, Петька, раскидала нас с тобой судьба…»
