В панорамном окне отразилось небо. Город лежал, как на ладони. Вот она преференция сильных мира сего – смотреть свысока.
Дима недолго полюбовался в окно, затем стал исследовать своё новое место работы дальше. Бар с дорогими напитками – Костик не стал мелочиться – не только початые, но и запечатанные бутылки стояли в ассортименте, коньяки, виски, их названия Дима видел только в рекламе. Ну и в баре, куда они ходили с Леной. В голове, кстати, ещё витали отголоски похмелья. Но это было приятное чувство расслабленности, лёгкого головокружения.
Кстати, о Лене.
Он набрал её номер:
– Угадай, где я.
Он включил видео звонок, но Лена ответила аудио:
– Прости, не могу ответить.
– Что так?
– Ты спрашиваешь? У меня жуткое похмелье.
– А мне подали воду с аспирином.
– А я выпила воду для поливки цветов. Перенаберу.
Лену, очевидно, накрыл новый приступ тошноты. Она дала отбой.
Всё-таки совместные пьянки сближают, и на «ты» легко перешли, и непринуждённость появилась, всё так совпало, а может, эта лёгкость возникла от его нового положения. Дима Ушаков и Дмитрий Алексеевич, которому заказывали визитки, печати и именную табличку – это были два разных человека.
Он заметил дверь, которую раньше не замечал. Ну конечно, начальству полагается собственная уборная. Он открыл дверь: то была не просто уборная – унитаз, писсуар, биде, душевая кабинка, махровые полотенца, мягкие трёхслойные салфетки, даже понюхал освежитель воздуха, он тоже пах, как дорогой парфюм.
– Круто.
За раздвижными дверями была небольшая гардеробная – пустые вешалки. Только галстук валялся, то ли оставленный по невниманию, то ли, как дарёная сувенирка, был дешёвкой. Дима в этом не разбирался. Пока. Дима увидел себя в большом зеркале и осёкся. Он всё в том же засаленном костюмчике, который они выбирали вместе с мамой в каком-то магазине, где, кажется, отоваривались родственники усопших. Они с Леной накупили шмотки для пятниц, а вот о деловом гардеробе не позаботились. С такой зарплатой он просто обязан обзавестись всеми этими вещами, и часами, конечно. И обувью – бросил он взгляд на свои стоптанные ботинки. И ремнями. Он повертел галстук Корзунова, пожалуй, оставит себе. На память.
Пока Дима изучал свой кабинет, Савельев развёл активную общественную деятельность.
– Ребят, надо бы на подарок собрать Дмитрию Алексеевичу.
– Дмитрию Алексеевичу, – передразнил Антон, – ну ты жополиз, Савельев.
– Ты чего это, жирдяй, приборзел?
– Кому Дмитрий Алексеевич, а кому Митяй, сосед по рабочему месту. Мы с Димоном не разлей вода все эти четыре года. Так что будь повежливее, – Антон закинул ноги на стол, что далось ему не без усилий.
