Митя, который уже достал заготовленную пачку, замер.
– Мы же на пятьдесят за всё договорились.
– Не, это ты с горя видать попутал.
– И двадцатку за портрет. Восемьдесят это без портрета, – добавил наглый. – Это не нам. Художнику.
– Он у нас умелец, мать что девочка получилась, не хуже, чем в Эрмитаже, – поддержал второй.
– Это ещё мы тебе скидку сделали, хороший ты человек, – залакировал третий.
Митя вздохнул, покосился на портрет, с которого смотрела красивая и совсем непохожая на маму женщина, но полез в карман. Не устраивать же скандал с этими барыгами на её могиле. Не хотел, да и не умел.
– Сто лет стоять будет, не боись, – заверил первый. – Мамка родная, не чужой человек.
– Только б еще чутка накинуть, за грунт, грунт что зря, проседает, зараза, – успел вставить наглый.
– Коля, не нажимай на человека, – заступился первый.
Это у них была заученная партия.
– Не, ну можно и без присмотру, – легко согласился наглый, – только если памятник завалится – не наши проблемы.
– Тут глаз да глаз – только успевай поправляй, – поддержал второй.
Митя отдал всё, что было.
– У меня с собой больше нет.
Получив деньги, барыги отпустили по-доброму:
– Да не переживай, отдашь как сможешь, мы ж с пониманием.
Когда Митя шёл на маршрутку, главный барыга отслюнявил товарищам, и себя не забыл.
– А ну как не отдаст, – усомнился первый.
– Этот-то? Куда ж он денется, он же сюда каждый день таскается. Принесёт, как миленький, ещё извинится. Лошара, – припечатал наглый, прикуривая.
– Да сами лошары, можно было ещё полсотни накинуть, – заметил второй.
– Ну вы уж Бога побойтесь, – сказал совестливый, – хороший сын, матерь любит.
– Да ему баб ебать, а он всё к мамке, крепко видать прикрутила, мамаша, – хмыкнул наглый.
– Бедолага, – пожалел вслед Митю совестливый.
Митя залез в маршрутку. Он точно помнил, что мелочь должна была остаться. Под презрительным взглядом спешащих пассажиров и водителя он вывернул карманы и обнаружил в них лохматую дырку.
– Наверно, выпала.
На него смотрели устало и молча. Митя под их взглядами попятился и вылез, извинившись. Баба пожала плечами: чего сел? Раз денег нету – топай пешкарусом.
Маршрутка рванула с места, обдав Диму грязью. Он даже не выругался, как сделал бы любой на его месте. Неудачный день, сказал бы кто-то. Но неудачным был любой день Митеньки Ушакова.
Распрощавшись с дочкой в метро, Лена вернулась в офис. Пожилой дядька таки дождался. Ещё от двери она услышала его ворчание. «Николсон» изливался администратору.
