Жители Крита жили в вечном ожидании катастрофы. Наверное, именно это обстоятельство придавало им обострённое чувство быстротечности жизни. Для них в мире не было ничего прочного, ничего вечного. Частые землетрясения едва не каждый день напоминали соплеменникам Даро о мимолётности их существования и заставляли ещё усерднее молить богов о снисхождении к их грехам и не богоугодным поступкам…
Разминувшись с отцом Атано, Даро не выдержал и заглянул в его крохотный дворик. Он хотел поприветствовать друга, а то как-то так получилось, что они не виделись несколько дней. Мать Атано хлопотала у низенького столика, кормя трёх малых детей. На завтрак они получили по миске тёплой ячменной каши, после которой малышей ожидало вожделенное лакомство — сушёные ягоды смоквы.
Даро часто бывал в доме друга, который был обставлен гораздо беднее, нежели его жилище, хотя отец Атано слыл выдающимся мастером каменных дел и зарабатывал неплохо. Жилище друга состояло из двух комнат — в глубине дома находилась скромная опочивальня отца и матери Атано, а сразу за входом — просторное помещение для детей.
На половине родителей друга Даро не был, но передняя комната поражала аскетизмом: глинобитный пол, оштукатуренные и окрашенные белой глиной стены, четыре кровати с низкими ножками, в которых матрац заменяла деревянная рама с переплетёнными ремнями, под стеной у окна длинная скамья, у стола — несколько табуретов, а в углу — большой деревянный ларь для вещей и посуды, на котором стояла глиняная лампа с оливковым маслом (нередко она горела и днём, потому как в помещении царил полумрак). Инструмент, продукты и вино находились в пристройке.
Атано сидел под смоковницей — единственным деревом в скромном дворике мастера каменных дел — и с сосредоточенным видом сплетал тетиву. Они были друзьями и одновременно соперниками — и Даро, и Атано считались лучшими стрелками из лука среди юношей своего возраста (обоим недавно минуло по шестнадцать лет). По случаю праздника должны были состояться состязания лучников, где количество прожитых лет не играло никакой роли, и Атано, похоже, решил взять главный приз. Ещё неизвестно было, что он собой представлял, но его ценность заключалась в том, что стрелок получит приз из рук самого миноса. Ведь не каждый новый год происходит «рождение» правителя Крита.
— Хайре! — поприветствовал Даро своего друга на языке ахейцев, выбрав момент, когда его мать скрылась в доме.
С некоторых пор на острове стали модными иноземные словечки, потому что на Крит всё в больших и больших количествах стали приезжать торговцы из Микен и Афин. Кроме того, на острове жили немногочисленные кидонцы, предшественники кефтиу, в глубокой древности основавшие город Кидонию, пеласги, карийцы и даже финикийцы. Востроглазому Даро казалось, что ахейцы чересчур любопытны — как лазутчики; они что-то высматривали, везде лазили, считали корабли кефтиу в гаванях, о чём-то расспрашивали моряков, воинов и простолюдинов, при этом черкая острым бронзовым стилосом по глиняным табличкам. Но его мнением в этом вопросе никто не заинтересовался, даже отец.
