— Я думаю, это как-то связано с вашей изменившейся внешностью.
Он заметил. Кто бы сомневался. Этот внимательный взгляд голубых глаз всегда подмечает детали.
— Мне приятно, — произнесла королева медленно и задумчиво, — что вы наблюдательнее ваших коллег, советник Барт.
— Я тоже обратил внимание на ваше лицо, — невозмутимо отозвался со своего места Ламонт. — Но не говорить же своей королеве, что она… постарела.
— Тем не менее вы только что сказали это. — Морриган обернулась в сторону советника Дойла и посмотрела на него таким уничтожающим взглядом, от которого тот поспешно опустил голову.
— О! — Гэй хлопнул себя по лбу, широко улыбаясь. — А я-то все думаю, что не так! Ламонт, вы, как всегда, в своей манере прете напролом, нисколько не заботясь о приличиях, — отчитал он своего соседа. — Наша обожаемая королева теперь выглядит… мудрее! Примерно на… тридцать… человеческих лет, да?! Разве это не чудесно?!! — С каждой фразой советник Маллан становился все возбужденнее. — Ну же, соображайте! Какой интересный ход с внешностью в преддверии Великого праздника! Триста лет со дня начала правления! Хватит уже выглядеть как девочка, а?
Морриган смотрела на этого радостного толстяка и готова была расцеловать его в обе щеки.
— Да, вы правы. Это был мой сюрприз к празднованию трехсотлетия. Именно так. Рада, что вы оценили мою задумку, — проговорила она с нарочито смущенным видом.
По залу прошел нестройный рокот запоздалого одобрения. И лишь один человек продолжал молча буравить ее своим цепким взглядом.
Он не поверил. Он слишком умен.
Морриган резко встала из-за стола, давая понять всем, что заседание окончено. Советники поспешили потянуться к выходу.
Цепочку замыкал тот, кто вечно был для Морриган как кость в горле. Тот, с кем она спорила чаще всего. Тот, кого порой она люто ненавидела.
Леон Барт.
Любовь всей ее жизни…
Жизнь у Бьянки закружилась подобно вихрю. Еще вчера она была простой деревенской девчонкой, помогала матушке по хозяйству и не питала напрасных иллюзий относительно своего будущего. А сегодня она сидела на скамейке в саду у королевского дворца и дожидалась встречи не с кем-нибудь, а с самой королевой.
Бьянке было страшно. Но это был приятный испуг, скорее похожий на предвкушение чего-то прекрасного, необыкновенного, о чем никогда и не мечталось. Она подобно губке впитывала в себя все, что ее окружало, — звуки, запахи, цвета, часто прислушивалась к собственным мыслям и ощущениям.
