- Знаю, - Дурбин улыбнулся.
И помолодел.
И… и он старше Мишаньки. Определенно. А еще совсем не так красив. И не князь, даже не станет князем, наверное. Впрочем, какое это имеет значение?
- Вы не могли бы…
- С удовольствием, - Дурбин поклонился и подал руку. Аглая же приняла прежде, чем подумала, что этот жест, если не недозволителен, то всяко неприличен.
Но приняла. И… и совесть промолчала.
Странная она, эта совесть.
Стася услышала смешок.
И обернулась.
Никого.
Точнее сидит в углу Антошка, что-то тихо выговаривает мосластому подростку-кошаку, который Антошку слушает превнимательно, будто и вправду что-то понимает. Прочий выводок умудрился разбрестись по покоям. Кажется, кто-то копошился под кроватью, кто-то забрался на лавку, устроившись меж выделанных шкур. Кто-то меланхолично пробовал на прочность стены.
И надо будет уезжать, потому как одно дело, когда коты собственный Стасин дом портят – а она-таки решила все же считать старую усадьбу собственным домом – и совсем другое, когда чужой.
…смешок.
И Бес, тихо дремавший на подоконнике, благо, тутошний отличался приличными размерами, способными не только кошачий вес выдержать, дернул ухом.
Чудится.
Точно чудится.
- А девушки где? – спросила она Антошку, потому как молчание становилось невыносимым. Вот ведь… еще недавно Стася готова была на все, чтобы остаться одной. И осталась. А теперь вот это одиночество невыносимо.
И холодно.
Лето на дворе. А ей холодно.
…тень мелькнула в ногах.
- Так… за сундуками пошли, - Антошка распрямился и миски собирать принялся. – И до лавки. А то ж стыдно сказать, ведьма, а нарядов нету…
Произнес он это с немалым упреком.
- …как завтра людям показаться?
- Как-нибудь, - проворчала Стася, присев на край кровати. И Бес, верно, чувствуя неспокойность её, оставил подоконник, забрался рядом, потерся, урча громко, с переливами.
- Неможно «как-нибудь». Что люди подумают?
- А какая разница, что они подумают? – возразила Стася из чистого упрямства. Ей хотелось скинуть все эти тряпки, которые вновь стали тяжелы, почти неподъемны, натянуть свои джинсы да блузку и…
Антошка нахмурился паче прежнего.
- Отдохнуть вам надобно, - сказал он. – И поесть.
- Я ела.
- Разве ж это еда? Там, перекус малый. Ести надобно нормально, а то ж ить, не пойми, в чем душа держится…
И ушел.
За едой.
- Странно это все, не думаешь? – спросила Стася Беса, который, если и думал, то мысли свои по кошачьему обыкновению предпочитал при себе оставить. – И место это… вот не нравится оно мне и все тут.
