- Говори, - выдавил из себя Норвуд.
Получилось.
С трудом, но получилось. Только зубы клацнули. И звук этот, вышедший донельзя громким, заставил человека замереть с выпученными глазами.
- Суда! – выдохнул он. – Требую суда царева…
- А я тебе говорил, - пробормотал Бьорни в сторону. – Уводить надобно…
Надобно.
Толпа, что собралась на берегу, росла. И пусть пока людей было не так, чтобы много, стая справилась бы, но… эти-то вон ни в чем не виноваты.
За что их?
А гомонят, и пробиваются вперед мужики, кто с топором, кто с ножом. Вон, и дреколье в руках. Готовы защитить своего. И попробуй объяснить, что это вовсе не свой, что гниль и дрянь – не поверят же.
Не свею.
- Суда? – этот голос, обманчиво ласковый, заставил толпу замолчать. А человек вновь замер.
Князь же Радожский, который еще горел заемною поглощенною силой, обвел людей, собравшихся на берегу, взглядом.
- Что ж, будет тебе суд.
- Некогда… - проворчал Бьорни, а Марун, чуя, что все складывается вовсе не так, как хотелось бы, втянул голову в плечи.
…на корабль пойдет.
И будет сидеть там до самой осени, крыс гонять да за порядком следить. Небось, корабль большой и не потеряется. Наверное.
- А ты, кто таков, мажик? – донеслось из толпы.
- Я? – Радожский криво усмехнулся, и глаза его полыхнули алым, но это, кажется, только Норвуд и заметил. – Я, милостью всех богов, князь Радожский…
Слово было сказано, но людей не особо впечатлило.
Впрочем, князь вознес руку над головой, чтобы все видели.
- …третий из Царевой сотни.
Над белою ладонью развернулся царский сокол. Развернулся, взмахнул крылами и рассыпался сонмом искр, заставив толпу податься прочь. И тихо так стало, до того тихо, что слышно было, как трется о камни вода. А человек, лежавший на песке, всхлипнул, неловко перевернулся на живот и пополз, извиваясь всем телом.
- Боярин… прости, боярин… в заблуждение ввели… обманули… ведьмы подлые заморочили… посулами своими… обещали… многое обещали.
Он дополз до Радожского и попытался поцеловать грязный сапог.
- Ничтожество, - поморщился Бьорни.
А Марун лишь вздохнул в очередной раз.
- Зато заговорит, - Стагни почесал голый зад и пожаловался. – Неудобно… может, на корабль кого послать…
- Марун
- Понял, - младший с превеликой радостью бросился к берегу, и в воду вошел, что нож в масло. Вот же… сколько лет уже, а эта молодецкая дурость в нем так и не повывелась. Хотя…
- Кто? – задал Радожский вопрос.
- Ведьмы! – осознав, что прямо сейчас убивать его не станут, человек определенно осмелел. – Тварей своих наслали…
