— Ну и что?
— А то, что я могу предложить тебе воду следующих типов, — Азирафель указал на выставленную посуду: — почти святую, относительно святую, слегка святую, и воду, что постояла рядом со святой. Стопроцентно святой, рафинированно святой воды у меня нет. Скажу больше: ее нет во всем Лондоне. Если дашь мне еще неделю-другую, попробую поискать в Риме, Греции и на Соловецких островах…
— Пока ты будешь там искать, меня тут прикончат. Что значит «почти святая вода»?
— Это значит, тот, кто освящал ее, либо не до конца искренен в своей вере, либо в момент освящения сомневался.
— Но она сумеет развоплотить демона?
— Вряд ли. Максимум сильные ожоги.
— Значит, остальная вода еще слабее, — демон начинал злиться. — Только не говори, что тебе жаль!
— Но мне правда очень жаль… — вид у Азирафеля был совершенно убитый.
— Ах, как мы умеем красиво сокрушаться! — на Кроули вновь накатил дикий страх. — Если бы ты меньше жрал и чаще склонял смертных к добру, у них бы осталось больше веры!
Подобного упрека ангел не выдержал.
— А ты… ты… — он покраснел и даже сжал кулаки, — если бы ты меньше выделывался, то не спасался бы теперь от своих! Ты никакой не крутой и не шикарный, а просто жалкий, глупый выпендрежник!
— Все, ангел, ты меня достал. Знать тебя больше не хочу. Давай сюда эту «почти святую» и сиди в своей книжной пыли хоть до второго Армагеддона!
— Не дам.
— Что-о?!
— Она плохо подействует, и ты погибнешь. Не дам.
Кроули разом погас, и не оседлал подлокотник дивана, как обычно, а сполз по нему на пол и сел там, съежившись.
— Извини, что наорал, — выдавил он. — Мне без воды — конец…
— Можно попробовать пробраться в Рай, — робко предложил Азирафель, — Там ее хоть залейся…
— Тебя поймают. Ну, или меня поймают, если мы опять махнемся телами.
В магазине повисло молчание, точно опустился занавес в театре. Все кончено, все сыграно, расходитесь…
Но демон вдруг поднял голову:
— Что нужно, чтобы вода из обычной сделалась святой?
— Глубокая, искренняя вера… ну и немножко серебра. Обычно крест…
— Ангел, — глаза Кроули остро блеснули, — послушай, ангел… А почему бы тебе самому не освятить воду?
Азирафель в изумлении уставился на него, а Кроули взвился на ноги и заговорил горячо и убежденно:
— Ты ведь веришь? Веришь. Искренне?
— Безусловно, но…
— И ты шесть тысяч лет таскаешь на мизинце перстень — он, правда, золотой, но кто его знает, может, подействует не хуже серебра, м-м? Давай попробуем? Ну, чем ты рискуешь?
