Я накрыл ее брезентом, а сверху положил вещи, которые достал из этого стола-ящика. В ногах разложил пустые горшки и инструменты, на голове пристроил прозрачный пластик и мешки с удобрением. Шлангом замотал край брезента и как следует его закрепил. Когда я поднял пилу, в ушах снова раздался голос мамы:
Надо было покончить тогда.
Весь пот сразу испарился, лицо покраснело, словно раскаленная печь в сауне. Подбородок горел, будто от удара кулаком. В глубине рта появилась кисловатая слюна.
Ты должен был умереть тогда. Ты должен был умереть, и я тоже…
Когда «тогда»? Что же я натворил «тогда»? Что я такого сделал, что я должен был умереть? Я и не подозревал этого — мама, оказывается, до такой степени меня ненавидела, что хотела убить; она только притворялась, что растила меня с любовью. У меня подскочило давление. Казалось, все волосы на голове встали дыбом. Я резко бросил пилу в ящик и сердито закрыл крышку стола. Тут же, не оборачиваясь, я поспешил уйти оттуда, опасаясь, что начну трясти мертвое тело мамы и из-за этого забуду о прибытии «поезда».
Я с силой захлопнул дверь на крыше. Воцарилась тишина, как перед надвигающейся бурей. Голос мамы тоже затих. Спускаясь по лестнице, я выключил в голове всякие мысли о ней. Я думал только о том, что должен был сделать в тот момент. Сперва я решил открыть все окна, но передумал и изменил последовательность — откроешь проветрить, и в дом, как буря, ворвется морской ветер. Запах крови, конечно, быстро развеется, но весь дом будет в беспорядке. Мелкие легкие вещи попадают в лужи крови и начнут кататься по полу. Тогда кровь будет вообще повсюду, и работы у меня только прибавится.
Первым делом я решил удалить следы крови. Сперва я снял окровавленные свитер и штаны. Нагишом я пошел на кухню, отыскал там резиновые перчатки и надел их. В ящике я нашел пакеты для мусора и тряпки, затем с веранды на кухне принес моющие средства и два ведра — маленькое и большое. Из кладовки в гостиной я принес веник с совком, половую тряпку и стимер. Все это я положил у стойки и, как профессиональный уборщик, принялся убирать поле боя, рассчитывая каждое свое движение.
Веником лужу крови, где лежала мама, я собрал в совок, вылил в ведро, а затем смыл в туалете у спальни мамы. Таким же способом я убрал и кровь на лестнице. После этого я принялся мыть пол тряпкой. Мраморные полы в коридоре на втором этаже и в гостиной отмылись без труда. Намного сложнее дело обстояло с коричневой деревянной лестницей. Кровь затекла в щели между досками, и ее трудно было полностью оттуда удалить. Для этого надо было взять длинный шланг, присоединенный к крану на крыше, и, пустив струю воды на лестницу, смыть следы крови. Но времени у меня было в обрез, поэтому я решил этого не делать. Оставалось надеяться, что Хэчжин не заметит въевшуюся кровь, хотя зрение у него было, как у орла.
