Пару секунд Марго смотрела на Стриженова внимательно и сердито. Потом, видимо, приняла какое-то решение, кивнула, заговорила тише и ласковее.
— Не ругайся, пожалуйста. Ты в командировке, у тебя важное дело, а я приехала помогать. Знаешь, что я придумала? — Она хитро улыбнулась. — Давай пойдем в ресторан?
Стриженов демонстративно закатил глаза, а Марго спокойно продолжила:
— Не волнуйся. Мы же не просто так. Димочка, мы съедим что-нибудь вкусное-вкусное, красивое-красивое. И обсудим твое запутанное дело. У меня уже есть парочка мыслей. Я тебе помогу, и ты найдешь преступника.
Дмитрий всегда считал, что спорить с Марго бесполезно, особенно в те моменты, когда она говорит противным сюсюкающим тоном, тянет и повторяет слова. А сегодня он целый день не ел, так что пойти в ресторан казалось не такой уж плохой идеей. Стриженов согласно кивнул, взял с прикроватной тумбочки детектив Антоновой и принялся читать, дожидаясь, пока Марго переоденется, накрасится, выльет на себя литр духов и нацепит любимые украшения.
Прошло добрых два часа, прежде чем Стриженов и Марго вышли из отеля, добрались до небольшого ресторана на Арбате и сделали заказ.
— Боже мой, Дима, ты такой медлительный, — заявила Марго, фотографируя интерьер ресторана. — Рассказывай уже новости.
Поборов раздражение, Дмитрий стал рассказывать Марго о встречах с соседкой и начальницей Солоновского. Она слушала на удивление внимательно, отвлеклась только один раз, чтобы сфотографировать прозрачный чайник с плавающими в нем листьями мяты и дольками лимона.
— Прелесть, правда? — Подруга восторженно показала на чайник, но, заметив свирепый взгляд Стриженова, отложила телефон. — Продолжай-продолжай. Я тебя слушаю очень внимательно.
— Знаешь, что я обо всем этом думаю? — спросил Дмитрий, закончив рассказ.
Марго старательно замотала головой.
— Я думаю, что смерть Солоновского должна быть связана с живописью.
— Почему? — изумилась Марго.
— Похоже, Игорь Степанович вообще никем и ничем не интересовался, кроме картин. Девушки у него не было. В гости никто не заходил. Работал как одержимый, по шестнадцать часов в сутки, восстанавливал, копировал дома и на работе. Он жил живописью и, скорее всего, умер из-за нее.
— Думаешь, его убили за плохую копию? Или за то, что краски после реставрации потускнели? — Марго хитро прищурилась.
— Ты издеваешься?
— Чуть-чуть. — Девушка засмеялась. — Просто сомневаюсь, что за это можно убить.
— Я тоже. Но на всякий случай спрошу у Белоручко, не реставрировал ли Солоновский картины для Антоновых или Морецких. У Вики и Нины вряд ли были средства на реставрацию старых картин, да и сами полотна им взять негде.
