— Мыш, ты хороший, добрый и красивый человек. Просто ты не прав, и все. Эти красоты, которые ты выделываешь из шарманки, — я внимательно наблюдал за твоим лицом и знаю, что они почти все внушены ужасом.
Мыш поднял глаза, лоб пошел морщинами.
— Я могу часами сидеть и глядеть, как ты играешь. Но, Мыш, это же мимолетные радости. Только если все, что ты узнал о жизни, возгнать в абстракцию и использовать как смысловую подкладку со знаковым узорообразованием, итогом станет нечто и красивое, и вечное. Да, во мне есть важный для работы резервуар, до которого я не смог достучаться, — тот, что в тебе разработан и бьет ключом, хлещет с твоих пальцев. Но огромная часть тебя играет, чтобы утолить голод того, кто кричит внутри. — Кейтин кивнул Мышу, который глядел волком.
Мыш снова издал этот свой звук.
Кейтин пожал плечами.
— Я бы почитал твою книгу, — сказал Идас.
Мыш и Кейтин посмотрели на него.
— Я прочел… ну, несколько книг… — Он вновь глянул на пальцы.
— Ты бы почитал?
Идас кивнул.
— Во Внешних Колониях люди читают книги, бывает, что и романы. Хотя там не очень… ну, только старые… — Он смотрел в раму на стене напротив: Линкей лежит, как нерожденный призрак. В другой раме — капитан. Идас потерянно глянул на Мыша и Кейтина. — Во Внешних Колониях все не так, как… — Обвел рукой корабль, подразумевая весь Дракон. — Скажите, вы знаете место, куда мы летим, нет?
— Никогда там не был, — сказал Кейтин.
Мыш покачал головой.
— Я просто думал, вдруг вы знаете, где можно раздобыть чуток… — Опустил взгляд. — Не важно…
— Надо спросить у них, — сказал Кейтин, показав на картежников через всю кают-компанию. — Это их дом.
— А, — сказал Идас. — Ага. Пожалуй… — Сверзился с пандуса, зашлепал по воде, выбрался на гравий и пошел, обтекая, по ковру.
Кейтин глянул на Мыша и потряс головой.
Но водяной след весь впитался в синее покрытие.
— Шестерка мечей.
— Пятерка мечей.
— Простите, кто-нибудь знает…
— Десятка мечей. Моя взятка. Паж кубков.
— …на этом мире, куда мы летим. Вы не знаете…
— Башня.
(«Плохо, что у капитана эта карта вышла перевернутой, — прошептал Кейтин Мышу. — Поверь, ничего хорошего она не предвещает».)
— Четверка кубков.
— Моя взятка. Девятка жезлов.
— …можно раздобыть…
— Семерка жезлов.
— …блажи?
— Колесо Фортуны. Взятка моя. — Себастьян посмотрел на Идаса. — Блажи?
Исследователь, решивший назвать самую внешнюю из планет Тусклой, Мертвой Сестры Элизием, пошутил неудачно. Несмотря на всю планоформенную машинерию, тот оставался мерзлым угольком, эллипсирующим на трансплутоновых расстояниях от Ее призрачного света, бесплодным и ненаселенным.
