А когда умер Харри, я рыдала. Громко, отчаянно, на всю клинику — чем привела в смятение весь персонал. Сама от себя не ожидала. И не была готова к тому, что подобное может произойти со мной — сдержанной, немного замкнутой и, как говорили одноклассники, забитой девчонкой.
Каю труднее — речь идет о его родном отце. Какими бы ни были их отношения, он горюет. И потому имеет полное право на злость и отчаяние. Как бы меня не пугал взгляд этого парня, я собираюсь его поддержать.
— Прости, — говорю, входя следом за ним в спальню. — Кай?
Мое сердце стучит, точно сумасшедшее.
Парень стоит ко мне спиной, рассматривает что-то на экране своего телефона. Я быстро пробегаю глазами по обстановке: клюшка валяется посреди широкой кровати, огромная спортивная сумка — на туалетном столике. Видно, что он швырнул вещи небрежно, даже не заботясь о том, что им там совсем не место.
Я вдыхаю, судорожно выдыхаю и пытаюсь привлечь внимание еще раз:
— Кай?
Он выдирает из ушей наушники и швыряет на постель. Но не оборачивается. Значит, не слышал, как я вошла.
— Кай. — Прочищаю горло. — Ты ошибся комнатой.
Молчит.
— Мне очень жаль. — Я взволнованно топчусь на месте. — Но ты ошибся…
— Нет. — Холодно отрезает он.
Значит, все-таки слышит.
Я нервно облизываю губы.
— Я приготовила тебе соседнюю. — Говорю несмело. — Она тоже удобная и просторная. Пойдем, покажу.
— Нет. — Отзывается он. — Я остаюсь здесь.
— Но… — Мой голос сипнет.
Парень оборачивается так резко, что я невольно вздрагиваю. Мне не хочется показывать ему свой страх, но это происходит независимо от моего желания — он делает шаг, и я втягиваю голову в плечи, точно испуганный зверек.
Заметив это, Кай довольно ухмыляется.
— Мне нравится эта комната. — Произносит он.
Его пухлые губы кривятся.
Надо признать, злость идет этому парню. И он знает, какое впечатление производит на людей. Красивый и наглый засранец, считающий себя выше всех остальных.
— Ты не можешь здесь остаться. — Пищу я, отступая назад.
— Я всегда получаю то, что хочу. — Скалится он.
Эта самоуверенная улыбка обнажает щербинку меж его передних зубов. У меня не получается оторвать от нее взгляда: она идеально дополняет лицо, состоящее из небрежных шероховатостей, которые каким-то чудом все же складываются в грубую мужскую привлекательность.
— Но я… — Слова застревают в пересохшем горле, когда парень вдруг делает шаг и толкает дверь за моей спиной.
Та захлопывается, отрезая нас от остального мира. Теперь мы вдвоем в этой комнате. Наедине.
