Забродов озадаченно почесал затылок и скептически скривил губы.
— Похоже, не такой уж и сильный пожар тут был, если следов не видно.
— Сейчас узнаем, Илларион Константинович, — сказал художник-реставратор и направился ко входу.
Возле входной двери поздних посетителей встретил крепкий усатый парень.
— Привет, Микола, — поздоровался с охранником художник. — Что тут стряслось?
Усач, склонив голову, пожал широкими плечами.
— Да хто его знае… — виноватым тоном произнес парень. — Я только заступил на дежурство, как тут все они понаехали — и пожарники, и милиция…
Забродов не удержался и спросил у охранника:
— А что художник Павловец?
Охранник смерил подозрительным взглядом незнакомого седовласого мужчину.
— А вы кто такой будете? — вызывающе ответил он вопросом на вопрос.
— Он со мной, Микола… — вступился Самусенков.
Здоровяк понимающе кивнул бычьей головой и расправил широкие плечи.
— Думаю, шо его повезли прямо в морг! — сообщил он неприятную весть. — Мужик то ли сгорел, то ли задохнулся от дыма… Точно, Александр Иванович, не могу сказать!
Самусенков посмотрел на побледневшего пенсионера и кивнул ему, предлагая войти в здание музея.
— Давай, Александр Иванович, сначала перекурим, — предложил седовласый мужчина.
— Кури, Илларион Константинович, — разрешил художник и повернулся к охраннику: — А где сейчас Анатолий Алексеевич?
— А где ж ему быть, Александр Иванович, — пренебрежительно ответил здоровяк. — Мечется по музею, как обосравшийся! Поднял всех на ноги, орет, суетится…
Самусенков усмехнулся.
— А что ему остается делать, — заметил он, — только бегать и орать!
Забродов уловил в сказанном некий скрытый намек, однако ничего не сказал, только выбросил окурок в урну и кивнул седовласой головой Самусенкову.
— Ладно… Пошли, Илларион Константинович, — нехотя согласился художник-реставратор, — раньше зайдем — раньше выйдем!
* * *
Опытный глаз отставного полковника Главного разведывательного управления цеплялся за каждую мелочь, на которой останавливался, ведь как знать — какая-то из них может пролить свет на загадочную и нелепую смерть Ивана Павловца.
— Ну как, Александр Иванович, сильно изменилась ваша мастерская? — спросил Забродов.
Худощавый художник-реставратор, прикрывая нос ладонью от неприятного запаха, осмотрелся.
— Да, Илларион Константинович, не узнаю родного дома, — пожимая плечами, произнес художник-реставратор. — У меня создается такое впечатление, что подвальное помещение изрядно осело и съежилось…
