Застенчиво улыбается ей. У Кела богатый опыт держаться безобидно. При его-то габаритах это требует усилий, особенно с одинокой женщиной. Впрочем, Шила вроде бы и не боится – уже не боится, поняв, кто он такой. Она не из робких. Опасалась она не его как мужчины, а того, какой властью он, вероятно, мог быть наделен.
– В те времена, – говорит он, – я б запросто пошел домой мокрым. А вот нынче кровоснабжение-то не лучшее, пока всю эту дорогу с горы протопаю, пальцы на ногах отнимутся. Можно у вас попросить бумажных полотенец, хоть промокнуть немножко, или ветошь какую-нибудь? Или, может, даже пару сухих носков, если найдутся лишние?
Шила вновь оглядывает его ногу и кивает.
– Что-нибудь найду, – говорит она, разворачивается и направляется к дому. Дети болтаются на игровом сооружении и наблюдают за Келом. Он улыбается им, дети в лицах не меняются.
Шила возвращается с рулоном бумажных полотенец и парой серых мужских носков.
– Вот, – говорит она, передавая все это за ворота.
– Миз Редди, – говорит Кел, – вы меня спасли. Я перед вами в большом долгу.
Она не улыбается. Наблюдает, сложив руки у пояса, как он устраивается на валуне возле ворот и снимает ботинок.
– Простите, что нога вот такая, – говорит он, смущенно улыбаясь. – Утром чистая была, не то что сейчас.
Дети подобрались поближе и хихикают.
Кел комкает полотенце, засовывает его в ботинок и дает воде впитаться, не спешит.
– Красивые здесь края, – говорит он, кивая на склон, вздымающийся за домом.
Шила бросает краткий взгляд за плечо и отводит глаза.
– Может, – говорит она.
– Хорошо тут растить детей. Чистый воздух, навалом места, есть где носиться, а много ль ребенку надо.
Шила пожимает плечами.
– Сам я рос деревенским мальчишкой, – поясняет Кел, – но долго прожил в городе. Мне здесь как в раю.
Шила говорит:
– Я б счастлива была никогда этого больше не видеть.
– Вот как? – произносит Кел, но она не отзывается.
Пробует ботинок – более-менее сухо, лучше вряд ли станет.
– Люблю я гулять по холмам, – говорит он. – Город сделал меня жирным и ленивым. Оказавшись здесь, возвращаюсь к полезным привычкам. Но еще б вернуться к привычке смотреть под ноги.
Ответа вновь нет. Шила – работенка потруднее, чем он подписывался. Норин, Март и прочие ребята в пабе укрепили в Келе ожидания, что праздная болтовня в этих местах – это просто, но теперь он, во всяком случае, понимает, у кого Трей набрался навыков общения. Но вроде бы Шила не возражает против его трепа. За тем, как он обертывает мокрый носок в свежее бумажное полотенце и сует его в карман, наблюдает без интереса, но при этом не производит впечатления человека, у которого есть срочные дела.
