И потому, наспех проглотив булочку и запив ее чаем, Ринат рванул к выходу. До города ровно час полета. Гадкий куратор! Ведь специально назначил неудобное время и оповестил в самый последний момент! Ученому даже взятый в аренду аэрокар пришлось бросить на открытой парковке на крыше, хотя обычно он предпочитал внутренний ангар нижнего уровня. А все ради своевременного исполнения приказа.
И теперь, нервно просматривая переданные ему куратором записи, Ринат никак не мог отделаться от ощущения, что все предыдущие события были мелкими неприятностями, а крупные только начинаются.
Жуткий день. Мерзкий…
— Простите, задержатся. Дела.
Появившийся в кабинете лишь через сорок минут вместо обещанных тридцати, Бершев, старательно сохраняя невозмутимость, пусть даже в душе таковой не испытывал, закрыл дверь. Шагнул к своему столу и замешкался, потому что на его законном месте сидел куратор, бесстрастно воззрившись на припозднившегося подчиненного. В итоге Илья сел на стул напротив Рината.
— У меня, знаете ли, тоже дела, — полуприкрыв глаза, сообщил куратор, откидываясь на спинку кресла и складывая кончики пальцев перед собой. — Однако я терпеливо вас жду и жертвую временем, которого у меня не так много.
— Больше не повторится, Владислав Эдуардович, — вжав голову в плечи, пообещал Бершев. Завуалированный упрек, своеобразное предупреждение, готовое превратиться в наказание. Лучше не нарываться.
— И что же вас задержало, позвольте полюбопытствовать? — милостиво принял демонстрацию покорности куратор.
Илья бросил быстрый взгляд на ученого, занятого отнюдь не общим разговором, а изучением записей в планшете, и нейтрально сообщил:
— Возвращал Айрин Вайс из санатория домой.
— А-а-а, — сообразил Владислав Эдуардович, — это та, которая изменила решение и от переселения отказалась. Помню. Жаль. Немалый куш упустили. Вы лично ею занялись… — Он на мгновение задумался и хитро прищурился. — Добиваетесь, чтобы она передумала?
— В общих чертах — да.
— Ага, ага, замечательно, — покивал куратор и наконец вспомнил о третьем присутствующем: — Ну так как, Ринат Аркадьевич? Что думаете?
— Мм… Как-то оно… — Ученый в растерянности положил планшет на стол и взъерошил пальцами волосы. — Не знаю даже, как вам сказать…
— Прямо так и говорите, как есть, — добродушно сподвиг его на откровенность Владислав Эдуардович. Вот только в глазах его, и Бершев это прекрасно видел, таились совсем иные чувства.
Понимал ли это Ринат? Вряд ли. Он крайне редко вмешивался в закулисные интриги и потому не замечал подвоха ни в словах, ни в интонациях. Потому и сам отвечал прямолинейно.
