Закрыв лицо руками и уткнувшись головой в шкуру, Пьер старался отгадать, что значили слова, произнесенные Вандой на дворе: «Не сейчас, после». Собственная судьба его не беспокоила; его нервы были так издерганы, а силы так изнурены, что он ничего не жаждал, кроме полного и абсолютного покоя.
Вдруг отец Равен крикнул ему:
– Люрсак! Идите сюда, скорее.
С трудом поднявшись, он подошел к священнику, который, показывая куда-то вглубь соседних зал, произнес:
– Ванда!
Действительно, по направлению к ним, в черной одежде, подчеркивающей бледность ее лица, быстро шла, почти бежала Ванда. Вместе с ней шла жрица, которая отперла дверь, а впустив Ванду, заперла ее опять и молча удалилась.
Войдя в комнату к узникам, Ванда залилась слезами. Пьер стал целовать ей руки.
– Ванда… Моя дорогая, любимая, подними голову, покажи свои глаза. Ванда, я люблю тебя, милая. Не плачь.
Ванда, рыдая, положила ему на плечо свою голову. Пьер, успокаивая ее, нежно гладил по волосам.
Отец Равен деликатно отошел в конец коридора и, усевшись на шкуры, старался не смотреть в сторону влюбленных.
Мало-помалу Ванда успокоилась; против своего желания священник услышал звук поцелуя. Наконец, его позвали:
– Отец Равен!
Он подошел к ним.
– Я могу совершенно свободно ходить в пределах храма, – говорила Ванда. – Меня никто ни к чему не принуждает, я могу делать, что хочу, но мне нельзя выйти за пределы храма, и я останусь здесь до самой смерти. Скажите, что вы знаете о Мишеле? Вы его нашли?
Пьер молчал, но отец Равен решил, что нет смысла скрывать правду, и рассказал Ванде об их путешествии, о предательском побеге солдат, о нахождении трупа Редецкого, о спуске в пропасть, о гибели проводников и о том, как они сами были захвачены в плен.
Несколько раз Ванда прерывала его рассказ словами:
– И все это было сделано из-за меня. Я втянула вас в это путешествие своим необдуманным шагом. Простите меня. Простите.
А потом она, в свою очередь, поведала о том, что случилось с ней:
– Я хотела спасти Мишеля. Когда вы, отец Равен, сказали, что экспедиция не может быть готова раньше, чем через восемь-девять дней, я была страшно опечалена. Я боялась, что мы попадем на место слишком поздно. Выйдя из миссии, я решила отправиться к Иенг, рассчитывая получить от нее какие-нибудь сведения. Иенг сказала мне, что единственный способ что-нибудь узнать – это отправиться с шествием бесплодных женщин в храм Красных богов. Я решилась на это. Когда мы вечером подошли к храму, нас ввели внутрь.
