– Веревки нет. Нгур и Пат подняли ее. Давайте держать курс направо. Там есть лесок, где в случае чего мы можем укрыться.
Взвалив на спины мешки с провизией, они тронулись в путь, осторожно ступая в темноте по скользкой траве, мокрой от росы. Кругом была абсолютная тишина. Ни единого звука, ни даже самого легкого дуновения ветерка. Воздух казался неподвижным и застывшим.
Так пробрались они к лесу. Но, видимо, настоящий лес был дальше, и им предстояло сначала пройти через густой кустарник. Пришлось двигаться буквально ощупью. Они натыкались на колючки, царапали себе руки и лицо о шипы, цеплялись за сучья и рвали костюмы.
– Скоро начнет светать, – сказал Пьер. – Нам следует где-нибудь спрятаться.
– Ничего. Кустарника осталось немного. Я сверху внимательно все рассмотрел. Сейчас мы войдем в лес.
Достигнув первого дерева, они решили дождаться здесь рассвета. Отец Равен, ощупав ствол, чем-то заинтересовался и, вынув нож, стал исследовать кору. До Пьера долетали обрывки фраз из его разговора с самим собой:
– Странно… Запах бразильской… Ткань твердая, плотная… Сладкий вкус…
Он шарил вокруг ствола по земле.
– Стручки плоские, продолговатые, губчатые и четырехгранные. Да… Из бразильских лесов… в стране Мои…
Пьер, наконец, обратил внимание на его волнение.
– Что там у вас?
– Я сделал поразительное открытие. Здесь, в Индокитае, растет дерево резко типичное для флоры Бразилии. Согласитесь, что есть от чего придти в волнение.
Пьер не разделил ученого энтузиазма своего спутника.
– Действительно странно, – произнес он равнодушно.
В томительном молчании они ждали рассвета, тщетно пытаясь рассмотреть что-либо в окутывающем их тумане.
Тишина ночи была нарушена только перед самым утром – каким-то резким криком, повторившимся два раза и похожим на ужасный, полный отчаяния вопль человека. Но затем опять наступила тишина.
– Вы слышали? – спросил Пьер.
– Да. Мне показалось, что это человеческий голос.
– Похоже.
Они прислушались, стараясь некоторое время не двигаться с места. Но странные звуки больше не повторились.
Туман, наконец, начал подниматься. Перед ними вырисовывалось озеро с топкими, заросшими травой берегами. Потом прояснилось и самое дно пропасти.
Люрсак и священник жадно впились глазами в открывающуюся картину.
Они находились в начале леса, тянущегося далеко направо. Прямо перед ними расстилалось озеро с совершенно неподвижной поверхностью, а налево от него, километров на десять, тянулась равнина, покрытая зарослями, переходящими опять в лес.
