Вот почему война вызвала к жизни идею «возвращения стране» национальных богатств: в программе главного профсоюзного органа Франции — Всеобщей конфедерации труда — в 1921 году появляется термин «национализация», а не «коллективизация», «социализация» или «этатизация», и это не было случайностью. Идея отмены частной собственности в этом контексте не является итогом экономического анализа капитализма, а вызвана войной: некоторые виды йаемного труда представляют интерес для государства. Эта потребность исключительно велика на железной дороге; идея ее национализации формулировалась уже накануне войны: железнодорожные компании так велики, что взаимоотношения рабочих и хозяев обезличиваются, железнодорожники работают в первую очередь для пассажиров, а не для начальства. Всем известны масштабные забастовки февраля и мая 1920 года: компании, готовые бороться с бастующими, вышли победителями, более 20 000 железнодорожников было уволено, и государство не вмешивалось. Предполагалось, что, когда все недовольные будут изгнаны, работа сможет возобновиться на прежних условиях. На деле же это оказалось невозможно: национализация, провалившаяся в 1920 году, была проведена в 1937–м без какого–либо серьезного сопротивления[32].
Захваты заводов Народным фронтом
Решительный разрыв наступает с появлением Народного фронта. Захваты заводов в июне 1936 года вызывают в буржуазной среде настоящий скандал: это было отрицанием частной собственности, покушением на социальную роль патроната, его власть, и это возмущало даже сильнее, чем покушение на его экономические интересы. Вынужденные уступить, хозяева предприятий жаждали реванша. Историки вслед за современниками стали задаваться вопросом о смысле этих захватов: отсутствие требований экспроприации, интереса к бухгалтерской отчетности предприятий и отчаянные попытки запустить работу без участия хозяев говорят лишь о желании рабочих временно удержать завод под контролем в ходе переговоров. Это не самая удовлетворительная интерпретация, потому что в ней важнейший социальный конфликт в нашей истории предстает неким недоразумением — хозяева предприятий отказывались терять собственность, которую рабочие и не требовали.
Вся глубина конфликта становится понятнее, если положить в его основу трудовой договор, природу отношений между работодателем и наемным работником, а предприятие как собственность. Для хозяев то обстоятельство, что предприятия им принадлежат, придает трудовому договору исключительно частный характер. Для рабочих дело обстоит совсем по–другому. Для них завод, пусть даже и чья–то частная собственность, является публичной территорией, где они тоже чувствуют себя в некотором роде «дома». Цех не такая же частная территория, как спальня, поэтому трудовой договор носит общественный характер и является сделкой не между каждым наемным работником и его работодателем (что было бы утопией), а между профсоюзом и хозяевами предприятий. Важнейшее новшество — коллективность договора, и показательно, что это становится правилом лишь с приходом к власти Народного фронта, несмотря на то что соответствующий закон был принят в 1920 году.
