. 1 января 1919 года рабочие Луи Рено подарили ему крест Почетного легиона и почетную книгу, в которой расписалось около двенадцати тысяч человек
[28]. Даже если сделать скидку на народные традиции и возможную роль руководства среднего звена, то обстоятельство, что подобные проявления были не только допустимы, но и успешны, подтверждает, что многие рабочие рассматривали предприятие, на котором работают, как большую семью, в которой патрон является отцом.
Тем не менее не все рабочие соглашались через трудовой договор вступить в столь неравные личные отношения. Если некоторые из них, воспитанные в традициях благодарности и уважения или в силу воспитания или привычки, соглашались стать этакими «большими детьми» — выражение встречается в записях хозяев предприятий, — то другие, количество которых в конце XIX века росло, отказывались от такой зависимости. Для республиканцев все люди равны; не этому ли учит школа? Для рабочего снисходительная благосклонность патрона так же невыносима, как для буржуа в 1789 году — отношение к нему аристократа. Рабочие согласны быть наемными работниками у патрона, но не его вассалами. Для них завод не большая семья. Это вопрос личного достоинства.
Стачка как слом личных отношений с патроном
Трудовой договор, предполагавший вступление рабочего в частную сферу патрона, превращал неизбежные конфликты интересов в личное противостояние. Стачка задевала патрона лично: разве могут бастовать дети или слуги? Забастовщики не ограничиваются выдвижением каких–то требований — они оспаривают авторитет «отца завода», рвут связи, перестают быть зависимыми от него. Вот почему профсоюзные деятели начала века придают стачке такое значение: она воспитывает, закаляет, увлекает и созидает[29]. Повышение заработной платы, которого удалось добиться благодаря забастовке, имеет гораздо большую ценность, чем если вдруг патрон сам решил ее повысить, потому что, помимо материального, стачка приносит и моральное удовлетворение.
С этим начальники не могут смириться. Для них забастовка — жест неблагодарности, злонамеренности, неподчинения, даже «мятежа», как пишет один из них[30]. После забастовок Народного фронта один из патронов в департаменте Кот–д’Ор даже заставлял своих рабочих, желающих вернуться на службу, подавать такое прошение: «Мсье, мы очень сожалеем, что, устроив забастовку, плохо вели себя по отношению к Вам; просим простить нас и, приняв обратно на работу, позволить нам искупить вину образцовым поведением в будущем. Заранее благодарим. Заверяем Вас, мсье Маршаль, в нашем глубочайшем уважении»
