— Когда-нибудь прокатишься, — сказала она, и ее паутинный подол блеснул. — Однажды. Рано или поздно на него садятся все.
— Обещаете?
— Обещаю.
На этом танец закончился. Никт поклонился партнерше и вдруг почувствовал страшную усталость, будто плясал много часов подряд. Все мышцы болели, дышалось с трудом.
Где-то пробили часы. Никт посчитал удары: двенадцать. Они протанцевали двенадцать часов, сутки… или нисколько?
Никт огляделся. Мертвые куда-то делись, да и Всадницы на белом коне тоже не было видно. Остались лишь живые, и те уже расходились по домам — сонно, неуклюже, словно не вполне очнувшись от глубокого сна.
Городскую площадь, как после свадьбы, усеяли крошечные белые цветочки.
Никт проснулся в гробнице Оуэнсов с радостным чувством. Ему не терпелось поделиться всем, что он увидел и узнал!
Когда встала миссис Оуэнс, Никт заявил:
— Прошлой ночью было здорово!
— Да неужели?!
— Мы танцевали. Все. В Старом городе!
— Вот-те раз! — возмутилась миссис Оуэнс. — Танцевали, надо же! А ты ведь знаешь, что тебе запрещено выходить в город!
Никт знал, что когда мать в таком настроении, с ней лучше не спорить, и молча проскользнул сквозь стену гробницы навстречу сумеркам.
Он поднялся к черному обелиску и надгробному камню Иосии Уордингтона. С этого возвышения было удобно смотреть на Старый город и огни домов.
Рядом возник Иосия Уордингтон.
— Вы открыли танец. С мэром. Вы с ней танцевали! — сказал Никт.
Иосия Уордингтон посмотрел на него, но промолчал.
— Я видел!
— Мальчик, мертвые и живые не встречаются. Мы не связаны с их миром, они — с нашим. Если мы и танцевали вместе данс-макабр, танец смерти, не стоит об этом рассказывать, тем более живым.
— Но я такой же, как вы.
— Пока нет, мальчик. Тебе еще жить и жить.
Наконец Никту стало ясно, почему он оказался на площади среди живых, а не спустился с друзьями с холма.
— Кажется, я понял…
Он сбежал по холму со всех ног, как обычный десятилетний мальчик, который очень спешит, споткнулся о могилу Дигби Пула (1785–1860, «Я дома — ты в гостях») и чудом не упал. Только бы Сайлес его дождался! Мальчик добрался до часовни и сел на скамью.
Рядом что-то шелохнулось, хотя он не услышал ни звука.
Опекун сказал:
— Добрый вечер, Никт.
— Ты был там вчера! Только не говори, что не был и ничего не знаешь, я тебя видел.
— Да, был, — ответил Сайлес.
— Я танцевал с ней. С Всадницей на белом коне.
— Неужели?!
— Ты видел! Ты на нас смотрел! На живых и мертвых! Мы танцевали! Почему никто не хочет об этом говорить?
