Отец ал-Фарйака оказался на стороне тех, кто пытался сместить правившего тогда эмира, определявшего политику Горы{34}, он поддержал его противников, своих родственников{35}. Столкновения и схватки между эмиром и его врагами происходили постоянно, в результате враги эмира потерпели поражение и бежали в Дамаск, надеясь на помощь, обещанную им тамошним вазиром{36}. В ночь побега солдаты эмира напали на родную деревню ал-Фарйака. Он и его мать успели укрыться в хорошо укрепленном доме одного эмира, неподалеку от деревни. Солдаты разграбили их дом и унесли все найденное в нем серебро, дорогую посуду и другие вещи, в том числе лютню, на которой ал-Фарйак играл в часы досуга. Когда все успокоилось, и ал-Фарйак с матерью вернулись в свой дом, они нашли его пустым. Несколько дней спустя лютню ему вернули: укравший ее не видел в ней никакой пользы для себя и не смог ее продать, поскольку играющих на музыкальных инструментах в стране было очень мало. Солдат отдал лютню священнику деревни во искупление совершенного грабежа, а священник передал ее ал-Фарйаку.
Кто-то может мне возразить: к чему, мол, рассказывать о таком незначительном случае? Отвечаю: Как я только что упомянул, лютня в горах встречается очень редко. Сочинение мелодий и игра на музыкальных инструментах кладет на музыканта клеймо позора, это считается пустым развлекательством, ребячеством и возбуждением порочных страстей. Люди гор настолько религиозны, что опасаются всяких чувственных радостей и не хотят учиться пению и игре на музыкальных инструментах. Они не используют их — как это делают священники-иностранцы — в своих храмах и в молитвах, боясь впасть в ересь. По их понятиям, все изящные искусства, как то: поэзия, музыка, живопись — предосудительны. Но если бы они слышали, как упомянутые священники ради привлечения мужчин и женщин поют в церквах или играют на органе те же самые мелодии, которые возбуждают людей в театрах, танцевальных залах и в кафе, то они не сочли бы игру на лютне грехом. Лютня в сравнении с органом все равно, что ветка в сравнении с деревом либо бедро в сравнении с телом. Лютня издает лишь легкий звон, тогда как орган издает и звон, и перезвон, и гудение, и грохот, и треск, и лязг, и чириканье, и бряцание, и громыхание, и бормотание, и ржание, и шипение, и бульканье, и свист, и скрип [...]{37} Разве можно все это сравнить с нежным тин-тин лютни? Говорят, что нежелание играть на ней объясняется ее похожестью на задницу. А что же тогда можно сказать о женщинах, приходящих в церковь с этими рогами на голове, похожими, прости Господи, на свиное рыло? А на что, прости Господи, похоже свиное рыло?
