Она прикусила губу.
— И ты его ремонтируешь?
Серебро слилось с ней.
— Да.
— Я ничего не знаю о пианино, — сказала она, глядя на его руки с инструментом.
Вот почему у него мозолистые ладони.
Он долго смотрел на нее, прежде чем опустил взгляд на ее колени.
— Это карты таро?
Корвина почувствовала, как ее губы приподнялись в улыбке, поглаживая карты.
— Они принадлежали моей матери. Она научила меня читать их.
Она достала карты и начала тасовать.
— И ты веришь в то, что они говорят? — тихо спросил он, его глубокий голос был полон любопытства. — В судьбе?
Корвина пожала плечами, откинулась на камень, расслабляясь со знакомой тяжестью карт в руках и движением их тасования.
— Я считаю, что они хороши как проводники, а не как руководства. — одна карта упала. Она продолжала: — Они могут направлять и давать ощущение направления в чем-то, но не точные детали о том, как, когда и что. Это зависит от нашего выбора.
Еще одна карта.
— Интересно, — пробормотал он, седая прядь в его волосах резко выделялась на фоне темноты в лунном свете.
Корвина изучала его в течение долгой минуты, продолжая тасовать, на то, как его выдающиеся брови сосредоточенно рассекали лицо, на квадратный контур его челюсти, усеянной щетиной, на царственность его прямого носа, на сжатые полные губы.
— У тебя очень интересное лицо, хотя и не стандартно красивое, — сказала она, прежде чем внезапно поняла, как звучат эти слова.
Его серебристые глаза столкнулись с ее фиолетовыми, брови, которые были рассечены, поднялись в молчании.
— Я имела в виду это как комплимент, — пояснила она, ощущая, как горит ее лицо, благодарная за темноту, скрывавшую ее, сосредоточившись на действиях своих рук. — У тебя очень привлекательная внешность. Красивое лицо, но необычное. Вот что я имела в виду. Прости, наверное, мне не следовало так с тобой разговаривать.
Он игнорировал ее в течение нескольких мгновений после этого, его челюсть задвигалась, когда он продолжил ремонтировать. Корвина смущенно закрыла глаза и выдохнула. Вероятно, именно по этой причине ей следовало держать рот на замке, особенно с мужчинами, от одного взгляда которых у нее начинал трепетать живот. Она была уверена, что в кампусе будет еще один. И она была молодой девушкой, обретающей себя. Сильное вожделение было чем-то, что она испытывала впервые, и она обязана была исследовать его для себя. Она должна найти кого-нибудь.
— Кого ты сочла бы условно красивым? — его слова дошли до нее.
