Особняк расположился чуть в стороне от магазина заклинаний. Он чем-то напоминает дом алхимика, только еще справа примыкает высокая округлая башня с плоской крышей. Она похожа на фигуру из древней настольной игры — шахматы, а конкретно — на ладью. У меня всегда возникал вопрос — почему фигуру, что напоминала башню, назвали ладьей? Люди прошлых столетий были странными.
У калитки есть колокольчик, похожий на тот, что был у алхимика. Я дернул пару раз, раздался звон.
Ждать пришлось почти минуту. Я уже было собирался еще раз позвонить, но в этот миг дверь резко распахнулась, и на пороге возник высокий мужчина с ухоженной седой бородкой и густыми белыми бровями, нависшими над темными, глубоко посаженными глазами. Одет он в робу, похожую на ту, в которую была одета продавщица заклинаний, только у мужчины она темнее и с левой стороны на груди золотыми нитками вышита голова льва. На голове у него длинная, заостряющаяся к концу широкополая шляпа. Выглядит, как типичный маг из какой-нибудь компьютерной игры. Неужели и мне в будущем придется носить нечто подобное?
— Кто ты и зачем меня потревожил? — холодно спросил он.
— Я Тим. Боевой маг и искатель приключений. Меня к вам направил глава города, сказав, что у вас для меня может быть работа.
— О, так это ты тот смышленый парнишка, что помог Аласту? Слышал, слышал. Да, думаю, ты сможешь кое в чем помочь. Проходи, нечего на пороге стоять.
Внутри особняк представляет собой какое-то подобие библиотеки. Множество шкафов с книгами, лестниц, приставленных к ним, сундуки со свитками и прочая бумажная утварь.
— У меня тут небольшой беспорядок, это из-за того, что я перерыл все в поисках слабомагической бумаги. Увы, не нашел.
Справа на стене между шкафами я увидел висящую картину. На ней изображен Нормар собственной персоной, стоящий в полный рост, а перед ним на стульчике сидит улыбающаяся веснушчатая девчушка, именно та, которая и продала мне свиток с заклинанием.
— У вас красивая дочка, — произнес я, припоминая, что она просила меня не рассказывать отцу о своем неподобающем поведении.
— Да, — произнес он, вздохнул, оглянулся и потом прошептал: — Только она мне не дочка, а внучка. Но ее родители погибли, когда Шилне было всего два годика. Ее мать была моей дочерью. Шилна очень похожа на нее, вот я и решил, что буду называть ее не внучкой, а дочерью. Хотя она уже узнала правду, но до сих пор по привычке называет меня папой, а я ее дочкой.
— Простите, что затронул чувствительную тему.
