— Знаешь, чё, Валерия Антуанетта?! — говорю я уже серьёзно. — А не кажется тебе, что «Руматовна» звучит как-то по-татарски?
— Чем тебе татары не угодили? — удивляется Лерка. — Ты что, националист?
— Я-то нет, а вот тут не так давно иго, знаешь ли, было. Что характерно татаро-монгольское, — лезу я с новой исторической справкой. — Может местные к таким отчествам и нормально относятся, а может, и нет. Давай опыты ставить не будем. Мало ли.
— Что предлагаешь? — «сестра» смотрит на меня вызывающе.
Я задумался. Вот опять, тебе говорят: «Говори!», а ты как воды в рот набрал. Наконец, собравшись с мыслями, начинаю новый тур выборов.
— А других героев войны ты не рассматриваешь? Да хоть бы и маршалов, например.
— Будёнов и Ворошилов? — Лерка брезгливо морщит губки. — Не-а.
— Только Будённый, а не Будёнов. Но я не их имел в виду.
— А кого Малинкова? — «сестра» и эту кандидатуру не одобряет.
— Малинков? Нет. Ну, в смысле Малинков он тоже какой-то шишкой был, но не маршалом. Маршал — это Малиновский.
— Малиновский? Красиво! Давай Малиновскими будем.
— Только ты, тогда как няня Пушкина будешь, — вставляю я шпильку.
— В смысле старая? — не понимает Лерка.
— В смысле Родионовна. Малиновского-то Родион Константинович звали! — мне отчего-то радостно, уел Лерку.
А она про что-то задумалась, вот как будто какую-то мысль поймала и над ней думает. Точно. Сейчас выдаст. Я не ошибся в прогнозах, выдаёт:
— А кто здесь вообще может знать, как его звали? Да и не всё ли равно? А вдруг мы какие-то другие Малиновские? А даже если и те же самые? Только мы не дети, а внуки, или даже правнуки. Может такое быть? — Спрашивает Лерка и тут же отвечает: — Да запросто! — и продолжает голосом человека, принявшего твердое решение: — Значит так, будем Малиновские Константиновичи. Всё!
— А маршал нам кто? — спрашиваю, потому что никакое не всё. Всё только начинается!
— Да пофиг! Хоть прапрадедушка! — Лерка похоже ещё не понимает.
— А папу нашего как звали? — стараюсь сделать голос как можно ехиднее.
— Для особо тупых, Константином! — раздраженно так отвечает.
— А по батюшке? — и ехидства, ехидства побольше.
До Лерки похоже дошло. Она смотрит на меня в упор, и молчит, словно ищет ответ.
— Константин Родионыч его звали! Доволен? — ей кажется, что вопрос решен.
— Ага! — говорю. — А дедушку Родион Константинович! Прадедушку — Константин Родионович, ну а уж прапрадедушка тот как раз и был Родион Константинович маршал Советского Союза и дважды герой. Так что ли?
