– В кабинете? – смущенно переспросила Красильникова. – А что, там пыльно? Знаете, Игорь Владимирович не любил в кабинет никого пускать, уж не знаю почему, но очень у него строго с этим было. Я пылесосила всегда при нем, а чтобы полок коснуться, где его награды стояли, или письменного стола, про то и речи не было. У него даже в кабинете своя тряпочка всегда лежала, которой он сам пыль протирал. Нечасто, правда, он это делал, разве что когда я напоминала.
– Вы о чем там секретничаете? – к ним подошел Зубарев, запихивая в рот очередное яблоко.
– Да так, о тонкостях уборки в большом доме. – Илья кивнул Красильниковым, давая понять, что они могут идти. – Спасибо, Мария Геннадиевна.
Оставшись вдвоем, Илья вопросительно взглянул на приятеля.
– Ну и что со всей этой толпой делать? Ясности, если честно, нет никакой, зато мотивов целая куча. В кого пальцем не ткни, любого забирать можно.
– Раз можно, значит, нужно, – уверенно заявил Вадим. – Мутные они все. Тебе ведь Хованский, я так понимаю, полный карт-бланш выдал?
Илья кивнул.
– Вот и хорошо. Закрой их всех. Пусть посидят, подумают. Сам знаешь, в камере у людей мозги лучше соображать начинают, особенно в плане деятельного раскаяния. Глядишь, кто и признается, – Вадим озорно подмигнул Лунину, – или стуканет на ближнего своего. Стукануть – это ж наша национальная традиция, сам знаешь. Заложил друга – и человеком себя чувствуешь.
– Не подозревал, что ты так глубоко разбираешься в народных традициях.
– Так ведь и я сам человек простой, из народа, – усмехнулся майор, – но ты не боись, ежели что, я тебя не сдам.
– Если что именно? – уточнил Лунин.
– Если что-нибудь, – пожал плечами Вадим, – жизнь такая штука, что-нибудь всегда бывает.
Не найдя что ответить на столь глубокомысленное высказывание, Илья лишь молча кивнул и направился в сторону дома. Уже подходя к крыльцу, он обернулся к приятелю.
– Главное – не забыть, как со всеми поговорим, подняться наверх. Я заберу бумаги Фильченко, посмотрю, есть ли что интересное, а ты возьмешь орла.
– Кому вершки, кому окорочка, – философски отозвался Зубарев.
В гостиной их встретило напряженное молчание. Восемь пар глаз уставились на вошедшего первым Лунина. Именно столько было в комнате людей после того, как к остальным присоединились Красильниковы и Яна, сменившая белоснежный купальник на голубые джинсы и оранжевую футболку с надписью SUMMERTIME – LOVETIME. К огорчению Ильи, место в расположенном у камина кресле было занято, там вольготно устроился закинувший ногу на ногу Владимир. Решив, что позиция у входа стратегически неверная, Илья прошел к окну и, повернувшись к присутствующим, попытался придать своему лицу значимость, соответствующую моменту и занимаемой им должности.
