Оксана задумчиво потерла широкий, почти мужской подбородок и вздохнула.
– А дальше веселье кончилось. Роды начались на два месяца раньше срока. Наташка была за городом, где-то на побережье, в общем, когда ее в больницу-то привезли, из нее кровища рекой текла, – она вновь вздохнула, – так что не родила она никого.
Лунин уставился в темное стекло столешницы, зная, что в подобных ситуациях никаких слов от него не требуется.
– И теперь она вот уже два года живет с менеджером среднего звена, который никогда из этого звена ни в какое другое не перейдет, и делает вид, что у нее все хорошо, потому как гордость не позволяет показать, как все на самом деле.
– А вы знаете, как все на самом деле? – уточнил Лунин.
– Что тут не знать? – Оксана усмехнулась. – Я знаю, о чем она мечтала раньше. Так вот, то, что у нее есть сейчас, – это вовсе не то, что в этих мечтах было.
«Так ведь у всех», – хотел было сказать Илья, но вместо этого произнес совсем другое:
– Но разве это повод, чтобы убивать родного отца?
– Вот мы и добрались до самого интересного, – кивнула Оксана. – Повод был. Повод, скажу я, весомый. Отец унизил ее, очень жестко, можно сказать, жестоко. Во всяком случае, она сама считает именно так.
– И в чем же заключается это унижение? – насторожился Лунин.
– Вы уже слышали про то, что Андрюша проигрался отцу в бильярд? – Оксана повернулась к Лунину и, опершись о стекло локтями, нависла над столешницей тяжелой грудью. – Соточку.
– А вы про это тоже знаете? – удивился Илья. – Мне Владимир сказал, что, кроме него, никто не в курсе.
– Владимир сказал. – Оксана широко улыбнулась, продемонстрировав Лунину два ряда крупных, как и все у нее, белоснежных зубов. – Владимир, когда что-то говорит, во-первых, пусть по сторонам смотрит, а во-вторых, вопит потише. А то они же с Андрюшкой после всего этого дела в беседке, видите ли, уединились. А там, можно подумать, стены железобетонные, никто не слышит, как они орут друг на друга. Мы с Наташкой как раз на крыльцо из дома вышли да их крики и услыхали. Андрей ведь уже до этого отцу проигрывал, правда, поменьше нынешнего, так что понять, о чем речь, труда не составило. Наташка прям вся в лице переменилась, позеленела. Побледнеть-то она не может, и так как поганка, так что, когда нервничает, она вся аж зеленая становится. Вот она такая зеленая к отцу и рванула. Отношения выяснять.
– И что? – заинтересовался Илья.
– Что – выяснила или что – с отношениями? – Оксана откинулась на спинку кресла и, совершенно не стесняясь Лунина, зевнула, широко открыв рот. – Думаю, ничего хорошего она не выяснила, но я ее и не расспрашивала. С отношениями, соответственно, тоже ничего хорошего. Но на людях Наташка старательно делала вид, что вообще ничего обо всей этой истории не знает.
