– А что там рассказывать? – возмутилась Наташа. – Ну, проиграл Андрей отцу тысячу евро. В конце концов, какое это имеет отношение к убийству? Вся эта история была уже довольно давно, и с долгом мы рассчитались.
– Вы абсолютно правы. Это, – Илья положил руки на стол, – никакого отношения к убийству не имеет. Вы можете быть абсолютно уверены.
– А вот и кофе. – В кабинет плавно вплыл прямоугольный, поблескивающий сталью поднос, вслед за которым показалась улыбающаяся Мария Геннадиевна.
Бросив быстрый, как показалось Илье, недовольный взгляд на Наташу, домработница склонилась к столу. С подноса на стеклянную столешницу один за другим перекочевали белоснежная чашка с черным ароматным кофе, блюдечко с нарезанным тонкими ломтиками лимоном, небольшая сахарница, тарелка с тремя аппетитно пахнущими сыром и ветчиной бутербродами и, наконец, пузатый бокал, на две трети наполненный, как пишут в протоколах, жидкостью янтарно-коричневого цвета с характерным запахом коньяка.
– Я же только кофе просил, – проглотил моментально наполнившую рот слюну Лунин.
– Яна Григорьевна распорядилась, сказала, день у вас очень напряженный, – объяснила Красильникова и вновь бросила короткий взгляд на Наташу. – Может быть, вам чайку принести, Наталья Игоревна?
– Спасибо, я как-нибудь потом, – Наташин голос прозвучал холодно, – в более подходящей обстановке.
– Тогда я пойду? – Мария Геннадиевна вновь, не мигая, уставилась на Лунина, всем видом давая понять, что она понимает, кто в этом кабинете сейчас главный.
– Да, конечно, – кивнул Илья и торопливо добавил: – Спасибо большое, особенно за бутерброды.
– Я передам Яне Григорьевне, – размеренно отозвалась Красильникова и, прижав поднос к груди, покинула кабинет.
– Прислуга всегда быстрее всех ориентируется при смене власти, – с усмешкой прокомментировала Наташа, – не замечали?
– Не имел подобного опыта, – честно признался Лунин, пытаясь не смотреть на расставленное перед ним на столе изобилие.
– Хотя Яна тоже, как я погляжу, времени зря не теряет. Изо всех сил пыжится произвести на вас впечатление.
– Ну, знаете, – обиделся Лунин, – бутерброды – это, конечно, приятно, но ими она меня вряд ли сразить сможет. Да и коньяком тоже.
Бросив взгляд на источающий благоухание фужер, Илья тоскливо вздохнул и отвернулся к окну, за которым беззвучно колыхались ветви огромной березы.
– Еще скажите, что ее купальник тоже не произвел на вас никакого впечатления, – фыркнула Наташа, – она, наверное, часа два у бассейна отиралась, пока вы не приехали.
