Интриганка! Сучка, самая настоящая.
— Как раз об этом… я и хотела сказать, — успевает вставить мать, как вдруг мой бокал с красным вином «случайно» опрокидывается, выплеснув содержимое на прекрасный голубой лиф платья не менее «прекрасной» гостьи.
Боже! Что тут начинается! Мать разрывается между тысячью извинений и тысячью проклятий, Дэвид робко успевает вставить «Она не нарочно, успокойся Энни!». А Дамиен… А Дамиен ржёт. Взахлёб и с чувством.
Да уж… не хотела бы я оказаться на месте его подруги. Разве не должен любящий мужчина всячески обеспечивать своей девушке душевный комфорт? Оберегать её нежную душу от дерзких, невоспитанных и неуклюжих?
Допустим, я заметила, что и Дэвид едва сдерживал улыбку, когда случилась моя нечаянная неловкость, но это ведь Дэвид! Какое ему дело до облитой вином девушки сына?
В общем, меня выгнали наверх, в свою комнату, несмотря на яростные протесты отчима, и вялые, едва слышные, самой Мелании.
Дамиен продолжал ржать.
Глава 15. Военные действия
Утро второго понедельника октября было дождливым, унылым и подозрительно спокойным. Никто не встретил меня смешком, не метнул прожигающий взгляд, не плеснул вслед ядом.
Как только начался перерыв на ланч, и народ массово устремился в столовую, чтобы успеть отхватить желаемое в ограниченном меню блюдо, я, по своему обыкновению, направилась в туалет — люблю заниматься решением физиологических вопросов в уединении.
И уже после долгожданного облегчения обнаружилось, что туалетная дверь не открывается. Первые пять минут я наивно полагаю, что она захлопнулась, старенький замок заклинило, ну или случилась какая-нибудь иная техническая проблема. И, конечно, ору, в надежде, что меня услышат в коридоре, вызовут техника и освободят.
В туалете я просидела сорок минут, то есть весь ланч.
Утомлённая темницей, измождённая голодом и злостью, обнаруживаю, что все в курсе моего малоприятного казуса: одноклассники встретили моё пришествие издевательским смехом. А после того, как носатый арабский, или какой он там, мальчик остроумно назвал меня «туалетным пленником», это имя приклеилось к моей фигуре окончательно, извращаясь лишь в вариациях:
— Пленница туалетных стражей!
— Возлюбленная туалетного духа!
— Ева, исчезнувшая в недрах унитаза… и т. д. и т. п.
В конце концов, подростковая лень укоротила меня просто до «тубзика».
— Тубзик участвует в спектакле — теперь только провал!
— Тубзика записали в нашу команду — я сваливаю!
И да, в школьном Рождественском спектакле, который режиссирует небезызвестная звезда, мне предложили только одну свободную роль — унитазную, а без участия в этом лицедействе зачёт по предмету «Драма» не получить.
