За мгновения до... | страница 32



Её почти расстроенное лицо поворачивается к дороге, рука механически заводит машину, и наш Фольксваген резво снимается с места. Я завидую: безумно хочется научиться водить, чтобы ни от кого уже не зависеть.

Мы приезжаем в Мишн почти к самому началу гонки. Широкие трибуны переполнены людьми, платные стоянки — машинами. Либби долго кружит, пытаясь отыскать свободное парковочное место, но дело заканчивается маскировкой в кустах, что съедает ещё полчаса нашего времени. Первый заезд, а в нём как раз участвует Дамиен, мы пропускаем.

— Кто выиграл в первом? — орёт Либби на ухо долговязой девице с пирсингом во всём, во что его можно было вставить.

— Дам! — сообщает та, приложив немалые усилия, чтобы перекричать орущую музыку в стиле hard rock.

— Видишь?! — с гордостью восклицает Либби. — Я же говорила!

Дальше она, подобно танку, протискивается «к нашим», вещая разъярённым болельщикам: «Мы из команды Блэйда, опоздали, не могли паркинг найти!». И те, поскрипывая зубами, пропускают нас, узнавая, очевидно, в Либби завсегдатая группы поддержки Дамиена.

Спустя минут двадцать нам удаётся прорваться к трибунам со знакомыми лицами: здесь почти вся школа, все классы, не только двенадцатый и не только наше подразделение. Я вижу и одиннадцатиклассников, и учащихся в десятом. И Дамиена тоже вижу: он стоит, облокотившись на капот Мустанга, обклеенного тонкими красными полосами. Обычно для гонок клеят только две широкие белые полосы и только на капот.

— Смотри, как она машину его разукрасила, — Либби также замечает преображение. — В своём уникальном и неподражаемом стиле!

— Неплохо, мне нравится.

Подруга обжигает меня взором, потратив лишь пару секунд на убедительность своего послания, и сразу же возвращается к предмету обожания. А он, этот предмет, уже не один: его звезда рядом, он обнимает её за талию, пока репортёр делает положенные снимки для местной газеты «Metro Vancouver».

B тот момент, когда Мелания демонстрирует право собственности, подчёркнуто сексуально целуя победителя в губы, я замечаю устремлённый на себя взгляд. Острый, сверкающий тонким лезвием мести. В детстве он делал ровно то же самое, только моя реакция была другой. Юной девочке не хватало ума скрывать то, как сильно бесят ранние поцелуи ещё почти детей. Теперь же он — не ребёнок, она ребёнком, скорее всего, никогда и не была, а мне совершенно всё равно.

Отворачиваюсь. Рассматриваю болельщиков, разукрашенные машины других участников заезда, огни табло, показывающего скорость конкурсантов, очки команд. И силюсь унять неприятно покусывающие в груди ощущения.