Муж | страница 54
— Да, смена белья — это очень важно.
— Очень. Знаешь, что я думаю?
— Что?
— Я думаю, нам стоит начать с тестирования кровати, — лукаво косится на меня из-под ресниц.
— А я думаю, прежде всего, нам нужно разобрать вещи. Хорошо, что мы не приволокли уйму чемоданов, как та пара, которая регистрировалась с нами!
— Они не пара.
— Откуда ты знаешь? — тут же напрягаюсь, однако мой вопрос Алекс то ли игнорирует, то ли не слышит.
— Насчёт вещей: их разберёт горничная.
— Надо же, какая я тёмная, — ворчу. — А ты не испытываешь дискомфорт от того, что твои личные вещи будет трогать посторонний человек? Бельё опять же…
— Нет. Дома ведь тоже у нас есть Эстела.
— Ну… Эстела… к ней я уже привыкла.
— Ну вот, горничные — это тоже со временем становится привычно. Иди ко мне!
Схватив за запястье, муж притягивает меня к себе, сладко целует и шёпотом сообщает на ухо:
— Я соскучился!
Этот человек уникален — никто более не способен с такой скоростью погружать другого в состояние невесомости: редкими словами, прикосновениями, поцелуями.
— Алекс!
— А?! — выдыхает и на мгновение останавливается, силясь сосредоточиться.
— Давай душ найдём?
— Ты больше любишь в душе? — сладко тянет, покусывая моё плечо. Когда только успел его оголить?
— Ты прекрасно знаешь, как и что я люблю, — напоминаю
— С тех пор много воды утекло, твои вкусы могли измениться.
— Твои изменились?
— Во всём, что касается тебя — нет.
— Ну, вот и у меня также. Я думаю, нам после дороги нужно освежиться, а потом можно заняться сексом, — объясняю.
— Любовью, — поправляет.
— Какая разница?
— Разница есть.
— Мне без разницы.
Алекс отрывается от моей безбожно разбалованной его губами шеи, и удивлённо поднимает брови:
— Как без разницы?
— Это одно и то же.
— Не одно!
— Ну и в чём разница?
— Ты знаешь.
— Знала бы, не спрашивала.
— Тебе любопытно, как эту разницу вижу я? Скажи прямо!
— Ну, допустим, — сдаюсь, не в силах спрятать улыбку, — тебя не проведёшь!
— Ещё как проведёшь, особенно ты!
— Почему я?
— Ну, вот сейчас, например: ты прекрасно знаешь, чего я хочу, и успешно меня отвлекаешь.
— А ты увиливаешь от вопроса! — ухмыляюсь.
— Хорошо. Я отвечу: разница в том, что в первом случае задействовано только физическое, а во втором и духовное тоже.
— Ты считаешь, наше «духовное» участвует в процессе?
— А ты разве не чувствуешь? С самого первого раза…
Последние две фразы он произносит шёпотом, буквально выдыхая их в мои губы, и я не выдерживаю — осторожно, нежно, нетерпеливо прижимаюсь к его губам своими, потому что у самой уже нет сил ждать — больше десятка часов он физически рядом, а прикасаться нельзя — кругом люди. Почти мгновенно Алекс перехватывает инициативу, и как только я ощущаю его язык, раздвигающий мои губы, прижимающийся к моему, безумствующий, приторная тяжесть растекается волнами по всему моему телу из точки, расположенной где-то в нижней части моего живота. Ещё в юности Артём несколько раз пытался целовать меня «по-французски», но ничего, кроме брезгливости и неловкости я не испытывала. Как и он сам. Так почему же с Алексом, чтобы вынырнуть из вихря эйфории, легко рождаемого любой его лаской, необходимо усилие, близкое к титаническому?