— Ты сейчас поцеловала одного человека, ты знаешь, кто это? — странно щурится ведущий.
— Конечно, знаю! Я же приличная… женщина!
Интересно, уже сильно заметно, насколько «приличная»?
— В таком случае, ты должна также знать, что все девушки Сиэтла мечтают быть с ним! Аккуратнее, не дразни их! Они могут свернуть тебе шею, зайка!
— Ты много болтаешь, — замечаю ему. — Врубай музыку!
Но мистер «Бестактность» не унимается:
— Ты, наверное, и сама мечтаешь о ночи с ним? Но тебе ведь сегодня можно всё, правда, Алекс?
Алекс кивает, но мне уже не нравится это шоу:
— Мне не нужно мечтать о нём.
Публика замолкает, внезапно воцаряется полнейшая тишина, на меня, кажется, устремляются все триста взоров этой вечеринки — всем интересны пикантные подробности моей личной жизни.
Ведущий спрашивает с недоумением:
— Почему?
— Он мой муж. Он и так будет со мной этой ночью, а также следующей, следующей за следующей, и так до бесконечности.
Patricia Kaas — Il mе dit que je suis belle
Терраса взрывается, но разбор моих отношений с супругом не входил в мои планы. Я сообщаю диджею, что делать дальше, и он включает музыку для композиции Патрисии Каас «Он говорит мне, что я красива». Снимаю верхнюю блузку и остаюсь только в обтягивающей чёрной майке, но мне этого мало — алкоголь продолжает разъедать мои серые клетки и, очевидно, как раз именно те, которые отвечают за пристойность в поведении — я стягиваю с волос резинку, рассыпав их по плечам не то «женщины вамп», не то «подростка оторвыша». Терраса одобряет моё преображение свистом и восхищёнными возгласами.
И я пою на медово- кремовом, ласкающем, сексуальном французском. Мой голос, словно и не мой вовсе, совсем не такой, каким я пела до этого, стелется, накатывает волнами, оборачивает каждого в красоту. Я закрываю глаза и отдаюсь целиком словам, музыке, вечеру, людям. А когда открываю их снова, гости встают из-за столиков, выходят из шатров и двигаются в направлении сцены. На их лицах любопытство — хотят разглядеть меня поближе, но есть и те, в чьих глазах я вижу восхищение. Сотни улыбок, восторженных взглядов и мыслей, и все они для меня.
Допеваю и смотрю на часы — мои полтора часа подходят к концу, решаю завершить своё выступление динамичной композицией Адель с символичным для меня названием Why Do You Love Me (Почему ты любишь меня?) и сообщаю, что всё, мол, шоу окончено. Но люди не дают мне выйти со сцены, просят ещё. Я смотрю на океан устремлённых на меня глаз и сдаюсь:
