Тихонько зову его:
— Алекс…
Но он не слышит. Трогаю легонько его за плечо, и только тогда Алекс открывает глаза, сонный, хмурый, не до конца понимающий, где он, и кто перед ним. Нет, похоже, кто перед ним, он всё-таки узнаёт, потому что расплывается в улыбке, небольшой, но очень похожей на ту, которой я ни разу не видела вот уже шесть лет — сладкой, игривой улыбки совместного пробуждения. Не хватает только горячих объятий и нетерпеливых поцелуев. Мне хочется улыбнуться ему в ответ, но перед глазами стоят в полный рост шикарные брюнетки, рыжие, блондинки и их рукоблудие накануне вечером.
— Который час? — мягко спрашивает.
— Я не знаю, у меня же телефона нет. Часов нет. Ноутбука тоже нет. И я беспокоюсь о детях. Я думала, мы ночью вернёмся!
— С ними всё в порядке. Эстела на связи.
Разворачивается, тянется рукой и извлекает из-под кровати свой телефон — у него это давняя привычка держать гаджеты на полу — доступными в любое время.
— Чёрт, ещё шесть утра только. Что ж ты такая ранняя для воскресенья?!
Набирает номер и протягивает телефон мне:
— Это Эстела, поговори.
Я, само собой, на своём ломаном английском выясняю, что с потомством моим всё в порядке: пообедали, поужинали, сейчас спят. Великолепно. Прямо богемная жизнь. Раньше мне такое и не снилось, чтобы за моими детьми кто-нибудь вот так ухаживал, высвободив меня хоть на время. Но, честное слово, лучше бы я вчера осталась дома: воспоминания о прошедшей «прогулке» имеют отвратительно тошнотворное горькое послевкусие.
Отдаю телефон номинальному мужу и небрежно бросаю:
— Что, брюнетка вчера не позволила остаться у себя?
— Не понял? — вонзает в меня свой карий взгляд.
— Всё ты понял, — хлещу.
И по внезапно нахмуренным бровям я вижу, что действительно понял.
— Я и не стремился нигде оставаться, — отвечает сдержанно, но с явным раздражением.
Алекс не из тех, кто любит точить язык. Он вообще никогда этого не делает. Общение с женщинами у него всегда происходит в тональности мягкости и всепоглощающе медового дружелюбия, если только они не его подчинённые.
Но вчерашние воспоминания уже вогнали меня в настроение «кусаться»:
— Ты зачем меня приволок сюда? Чтобы демонстрировать свою распущенность? И я не только о «вчера» говорю, но и глобально о своём пребывании в этой стране, твоём доме, жизни…
— Если ты хочешь поговорить, то время выбрано не самое удачное. Я после вчерашнего соображаю туго. И я не демонстрирую тебе ничего.
С этими словами выбирается из-под одеяла и направляется к шкафу, показывая мне при этом свои безупречные ягодицы в боксерах. Ага, совсем голым дефилировать пока не решается, а ведь я-то прекрасно знаю, что ему это ничего не стоит, никаких комплексов и стеснения раньше не наблюдалось.
