Преодоление поврежденного тела (1945–1953)
После 1945 года любые позитивные коннотации, которые образ раненого мужского тела приобрел в военный период, были утрачены, а к 1950 году они оказались совершенно чуждой идеей. Теперь раненое или недееспособное тело воплощало собой цену победы и ее ужасное наследие. Г. Ф. Кривошеев, приводящий список советских жертв в ходе Великой Отечественной войны, установил, что, согласно официальным данным, из 3,7 млн военнослужащих, которых отправили домой по состоянию здоровья, 2,5 млн имели постоянную инвалидность в связи с увечьями [206]. Из-за затруднений при определении категорий инвалидности и нежелания государства этим заниматься в действительности количество людей, навсегда лишившихся дееспособности во время войны, вероятно, было гораздо выше. Как и следовало ожидать, подавляющее большинство военных потерь пришлось на рядовой состав — примерно 75 % всех жертв[207]. Как предположила Кэтрин Мерридейл, отсутствие калек/инвалидов в послевоенном советском обществе объясняется демографической спецификой той группы, на которую легла основная тяжесть войны: поскольку у многих ее представителей отсутствовали «образование, деньги и влиятельность», их рассматривали скорее как обузу, чем как героев [208]. Начиная с середины 1940‐х годов и среди простых граждан, и среди образованной публики существовало представление о том, что вместо почета, справедливо заслуженного за принесенное в жертву тело, власти подвергали инвалидов облавам и отправляли их на смерть в ссылку на берега Ладожского озера — совсем недавно этот послевоенный миф оспорил Роберт Дейл [209]. Однако, какова бы ни была реальность, скрывавшаяся за местами наподобие «дома инвалидов» на Валааме, неоспорим тот факт, что неспособность к работе, нехватка инвалидных колясок и плохое качество протезов зачастую обрекали ветерана с ограниченными возможностями на жизнь, полную практических трудностей, и маргинализацию. Ситуация стала еще сложнее в 1947 году, когда Сталин приказал очистить улицы Москвы от бродяг, большинство из которых составляли лишенные конечностей ветераны войны. В июле 1951 года за этим решением последовал указ против «антисоциальных паразитических элементов»: хотя он и не был отдельно направлен на ставших бродягами ветеранов, его вклад в сокращение их визуального присутствия в крупных городах не подлежит сомнению [210]. Как было показано в предыдущей главе, с окончанием войны и упором на нормализацию ветераны оказались в потенциально двусмысленном положении, что особенно остро ощущали те, кому не удалось вернуться с фронта физически невредимыми. Очищение от «антисоциальных элементов» крупных городов [211], «антипаразитическое» законодательство и лишения первых послевоенных лет наряду с формированием нового нарратива о войне, задачей которого было подчеркнуть главную роль Сталина в победе, делали положение инвалидов войны крайне неустойчивым. В конечном счете, какой могла быть роль этих людей в обществе, основанном на коллективных идеалах и коллективном труде, если сами они больше не могли работать, а вознаграждения, обещанные за их жертвы, им так и не были предоставлены?
