Внезапно решаюсь.
– А можно попасть в соседний отсек?
Наглость несусветная. После такого – стоять по стойке смирно или совершать внеочередной ПХД в самом засранном сортире самой дизентерийной больницы. Или под чутким руководством сержанта Палейчука совершать строевые упражнения на плацу, под укоризненным взглядом товарища Лаврентия Павловича, в парадном мундире смотрящего с первого портрета в ряду «Гордость части». Но нужна одежда. Какую носят девушки. Иначе не определиться. И он всегда будет смотреть как на парня. Не хочу.
Дятлов молчит, уже не надеюсь получить ответ. Не всякий вопрос достоин его ответа, знаю. Иногда он объясняет – почему так. Но чаще – молчит. Словно и не слышал. И когда надежды нет, говорит:
– Мы разделены переборками. Пространством и временем. Временем и пространством. Для их преодоления нужно совершить поступок. Или проступок. Поступок или проступок.
От слов веет таким холодом, что зябко. Кожа покрывается мурашками.
– Чтобы попасть в ЭТОТ отсек, мне пришлось подушкой удушить любовь, – говорит Дятлов, продолжая курить и ювелирно стряхивать пепел. – И это не метафора.
Молчу. Что о нем знаю? Ничего. Он появился в этой жизни из ниоткуда. Впрочем, это существование у кого-то повернется язык назвать жизнью? А существованием? Так, прозябание. Детка в клетке. Хотя… порой нечто смутное мелькает в памяти. Неясные картины. Вернее – тени. Будто имелось и в прозябании нечто теплое. Или всего лишь сон? Не знаю.
– А ты на что пойдешь, чтобы побывать в соседнем отсеке?
– Некого задушить подушкой, – дерзю. Не знаю откуда такая смелость. Как пить дать – получу энное количество нарядов вне очереди. К уже заслуженным ПХД.
– Это как раз самое простое, – он даже не смеется. – Знать – для чего ты это делаешь и сделать. Но так везет не всегда. Чаще двигаешься наощупь. В кромешной тьме. И душишь на ощупь, не разбирая. Что, если придется убить собственного отца? Или мать?
– Сирота, – напоминаю.
Дятлов приподнимается на локте, смотрит.
– Тогда того, кого приручил?
Соседний отсек в мире по Дятлову расположен на страницах «Огонька», где подробно освещается нынешняя мода. Перелистываю номера. Перебираю одежду. Фильдеперсовые штаны, конечно, практичны, подходят и мальчикам и девочкам, но девочки мечтают о платьях. Вечером получаю увольнительную и пачку билетов, а утром уже на ногах, хожу из угла в угол в ожидании проводника. Хватаю истрепанный журнал и в сотый, тысячный раз разглядываю юбки, жакеты, платки. Сегодня в моде голые коленки, как выражается Дятлов. Смотрю на коленки, но они скрыты штанами.
