— А рядом с ним ваша девятка (Як-9). Хороший самолёт?
— Отличный! — говорит конструктор, чувствуя, что вот-вот попадет в ловушку.
— А в сравнении? Хороший самолёт единичка? — посмотрим, как ты запоешь. Яковлев стал пунцовым, но смог из себя выдавить:
— Недостаточно хороший, но…
— Вот именно! Вот это ваше «но». Вы получили эскизные чертежи девятки, знаю, что планы на подобную машину были, не было мотора под него. И детали не прорабатывались. Деталировку получили? Получили. Обязательство, что нужный мотор будет, получили? Дали вам ВК-105ПФ2 и тысячу триста лошадок. Дали! А что вы? Скажите, сейчас тут стоит только-только скатанный опытный образец. Да, испытания прошел уверенно. Сколько времени вы убили на внесение улучшений?
— Три месяца, но…
— Не скромничайте, Александр Сергеевич! Вы потратили четыре с половиной месяца. При этом не довели свои улучшения до ума. Скажите, вы что, не могли сделать точно по тому эскизу с деталировкой, что вам предоставили? Могли ведь! Но помешал конструкторский зуд, помноженный на уверенность в собственной гениальности. Это нужная вещь для конструктора — самоуверенность, без нее никак. Но всему есть время. Объясняю: представьте себе, что война начнется через месяц-другой. Наладить производство девятки — это два-три месяца работы в авральном темпе, без сна, без отдыха. То есть, к началу война ваши самолеты не успевают. А еще надо научить летчиков на них летать и не разбиваться при этом. Еще два месяца, как минимум. Считаем, полгода! Полгода до того, как ваши самолеты появятся на фронте и начнут бить врага! А если бы вы приложили все силы не на улучшение отработанной модели, а на ее скорейшее появление и внедрение, то уже сейчас в строю стоял серийный самолет, и не один, а несколько сотен, с готовыми и обученными экипажами! И в бой вступили бы на самолетах, которые на голову превосходили всё, что сейчас есть у противника! А вы готовы были бросить наших парней в бой на, цитирую: «недостаточно хороших» машинах. Думаю, для вас не секрет, что начало войны — это дело ближайшего времени, максимум, года. Вот поэтому и новый мотор, и проект «Стрела» достались Поликарпову, а не вам. Думаю, Александр Сергеевич, вы создадите еще не один прекрасный самолёт. Уверен в этом. Хотелось бы, чтобы вы все-таки поняли мои резоны. И еще, не кажется вам, что если бы этот разговор состоялся раньше, было бы лучше?
— Ну что же, Алексей Иванович, спасибо за откровенность. Сумели мне перцу насыпать за воротник приговаривая, ты у нас гений, вот и терпи… — Яковлев выглядел задумчивым, ну что же, хорошо, что этот разговор состоялся сейчас. Сделает ли из него конструктор выводы? Сейчас, мало вероятно. А вот после начала войны — выводы сделает, уверен. Он амбициозен, верно, но не дурак! А вот признать свою неправоту для него очень сложно. Получится — это будет прорыв!
