К слову, зрительские претензии к сцене секса в карете в фильме «Дуэлянт» тоже основаны на форме. Сцена получилась какая-то чересчур оголенная, нестилизованная, неуклюжие позы, искаженные лица – как в жизни. Интересно, что на экране (во всяком случае в очень стилизованном мифическом фильме) зритель не готов воспринимать подобное. Пожалуй, создателям стоит принимать это во внимание, но и феномен зрительской реакции интересен (см. фрагмент о фильме Андрея Кончаловского «Рай» на с. 76). Нередко аудитория, требующая правды, понимает под ней нечто иное, чем жизнеподобие, а иногда – и противоположное ему. От героев «Дуэлянта» аудитория хотела более красивой, более стилизованной правды.
* * *
Нет ничего банального или постыдного в чувственности, присущей любовной истории, или ценностях и волнующих миссиях приключенческого экшена. Но, когда истории похожи одна на другую, зритель начинает терять живую связь с этими ощущениями. Думать над тем, как оригинально выразить смыслы через форму, – важная и сложнейшая задача. В каком-то смысле это изобретение киноязыка. Но разумно ли требовать такого результата от каждого просмотренного фильма?
Вот как истории получаются – с поворотным моментом, неожиданным сюжетом. Счастье у всех одинаковое; каждый человек несчастлив по-своему. Прав Толстой. Счастье – это притча, а несчастье – история.
Харуки Мураками. Кафка на пляже
Непредсказуемость сюжета – первый уровень реализма. Таким образом создается впечатление, что во вселенной этой истории есть место для случайности, жизнеподобия. Мы уже знаем, что удивление имеет отношение к сфере мифического, а узнавание – к сфере жизненного. Однако эти понятия не являются четко очерченными. В данном случае речь идет о том удивлении, которое постоянно вызывает у нас непредсказуемая реальность, которую, в свою очередь, произведение старается облечь в цельную, завершенную форму со считываемым смыслом и внутренней логикой.
«Хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах» – это и есть жизненная непредсказуемость. То явление, о котором Марк Твен сказал: «Правда необычнее вымысла, потому что вымысел обязан держаться в рамках правдоподобия, а правда – нет». То есть удивление, имеющее отношение не к изощренности вымысла и допущений (удивительные миры «Матрицы» и «Начала», уникальность героев и событий, уровень ставок и масштаб), а к непредсказуемости, расшатыванию векторов ожиданий и причинно-следственных связей.
