— Но вы не волнуйтесь, — успокоил слушателей Богдан Ильич. — Я говорил о людях, которые еще могли ходить. Кроме того, в вашем случае хорошие адвокаты попытаются доказать, что завещание продиктовано не совсем дееспособным человеком, и вернут наследникам хотя бы часть денег. А насчет жены вообще нечего зацикливаться. Наверное, человек вспомнил старые обиды, вот и пустил в ход столовый прибор.
Утешения Жирносека подействовали слабо. Родственники зашушукались и бросили на амбразуру самого достойного из своих рядов, младшего брата болящего. Тот двинул речь, проникнутую заботой об интересах больного, однако скрытый подтекст говорил совсем о другом. Родственникам совсем не хотелось убирать за человеком, если он начнет ходить под себя, кормить его с ложечки и после таких мучений лишаться права на наследство. Идея немедленной заморозки им нравилась куда больше.
— Тогда поговорите с ним, — предложил Жирносек.
— Мы думали, что вы, доктор, сделаете это сами.
— Многое зависит от течения заболевания и характера пациента. Некоторые смотрят на врача, как на бога, и слепо выполняют любые требования. Другие, наоборот, склонны винить медиков в неумении вылечить недуг. Они воспринимают врачебные рекомендации в штыки. К какому типу относится ваш родственник? Только честно, иначе можно все испортить? — требовательно спросил Богдан Ильич.
— У него по-разному бывает, в зависимости от настроения.
— Тогда лучше сначала попробовать вам. Он ведь уже завтра обо всем забудет, и если у вас не получится, рискну я. Только держите под рукой нотариуса, который официально зарегистрирует согласие на заморозку, а то больной может в другой раз передумать.
Уговоры родственников подействовали, и Жирносек получил второго клиента. С третьим вышло еще проще. Онкологический больной, находящийся в последней стадии недуга и безрезультатно перепробовавший все традиционные и нетрадиционные методы лечения, охотно согласился на заморозку. Больше того, он попросил сделать ее как можно быстрее и в тот же день уладил все формальности.
Итого, за две недели работы Жирносек заманил в свои сети трех человек. Отказало ему куда больше. Один больной даже заехал доктору в ухо от возмущения, благо слабая рука недужного нанесла Богдану Ильичу скорее моральный, чем физический ущерб.
Отдельной строкой шел десяток бедняков, которых тоже пришлось обрабатывать Жирносеку. Правда — за отдельную плату. Богдан Ильич недоумевал, зачем понадобились Фитилю эти люди. Ведь назначенная за заморозку цена являлась для них запредельной, а Фитиль мало походил на филантропа. Жирносеку стоило бы вспомнить старую истину насчет того, что опавший лист надежнее всего прятать в лесу. Фитилю требовалось как можно большее число замороженных, чтобы надежнее замаскировать свои злодеяния.
