— Так что же делать? Возвращаться назад, в пещеры?
— Кто же сейчас добровольно уйдет в пещеры за исключением нескольких чудиков? Остается положиться на чудо или то, что у нашей матушки-Земли остался достаточный запас прочности, и мы сумеем найти альтернативу сегодняшним губительным технологиям до того, как окончательно исчерпаем его. Но вернемся к заморозке. Допустим, человечество выживет. Но я, как биолог, категорически отрицаю воскрешение умершего. Необратимые изменения мозга наступают слишком быстро. Я не представляю технологий, способных полностью восстановить его. Даже если удастся запустить сердце, легкие и другие органы, воскрешенный не станет прежним человеком. Это будет зомби. Но к самой заморозке я отношусь нормально. Если кому-то беспредельно страшно умирать, пусть тешит себя надеждой, будто погружается в долгий сон, который закончится счастливым пробуждением. И я не удивлен, что Россия двинулась по стопам Америки. Как мне кажется, по числу замороженных мы должны опередить все страны мира. Ведь долгое время нашей официальной религией являлся атеизм, мы перестали верить в Бога, и поэтому у нас появится больше желающих получить новую земную жизнь вместо загробной, в которую мы не верим.
— Есть один нюанс, — небрежно заметил Буданцев.
— Ввиду необычности деятельности чиновники не знают, какую взятку потребовать с фирмы и тормозят ее открытие?
— Нет. Ты говорил, что американцы замораживают покойников.
— Да.
— А наши хотят то же самое делать с живыми людьми.
— Ты уверен в своей информации?
— Абсолютно, — Игорь протянул биологу рекламную статью «Новой жизни».
— Видишь, биология — слишком многогранная наука, — сказал ученый, прочтя заметку. — Я лишь краем уха слышал о крионике и не подозревал о существовании Яна Хилла с Дереком Олдменом. И все же эта статья вызывает у меня большие сомнения. Русский человек очень талантлив, однако в современном мире большие открытия чрезвычайно редко делаются на пустом месте. Нужна современная материальная база, дорогие приборы и реактивы. Кто отважится субсидировать крионику? Сейчас деньги выделяются лишь под экономически выгодные или модные проекты. Крионика ни к тем, ни к другим не относится. Есть еще вариант, если ей заинтересовался очень авторитетный ученый, который может запросто явиться к президенту Академии наук и сказать:
— Слушай, дружище, у меня есть классная идея. Выдай под нее несколько миллионов долларов.
Таких ученых всего несколько человек, и я в общих чертах знаю, чем они занимаются. Интересы каждого из них бесконечно далеки от крионики. В такой ситуации не помогут и хорошие отношения с президентом Академии. Он не даст денег даже хорошему другу, если проект никаким боком не касается научной специализации просителя. Есть последний вариант. Деньги выделил кто-то из очень богатых людей, сообразивший, что заморозка покойника — штука совершенно бесполезная. Но куда более вероятным мне кажется другое развитие событий. Ты сам знаешь, как много русских ученых разъехалось по миру в поисках лучшей доли. Кто-то из них угодил в ту самую лабораторию, где создали вещество, позволяющее замораживать еще живых людей. Он передал секрет дружку-бизнесмену, живущему здесь, в России. И тот решил на нем заработать.
