* * *
«Советскую Эстонию» и всех ее персонажей, даже тех, что не пришлись к литературному двору, Сергей всегда помнил и передавал им приветы. По-моему, даже веселел.
Милая Лиля! Известия от Вас на фоне мрачной жизни так неожиданны в своей чудной дурашливости…
Шуре М. скажите от имени Неизвестного, что она старая б…дь в полном исчерпывающем значении слова.
Шура М. кричала на собрании: «Что это Довлатов все время повторяет — скульптор неизвестный, скульптор неизвестный! Нельзя, что ли, наконец узнать его фамилию?!»
Инессе передайте, что идеи марксизма подорваны как раз ею. Добавьте, что она тоже старая б…дь.
Инесса заведовала отделом, в котором служил Довлатов. Там же работала несчастная, одинокая и глубоко пьющая Лариса, снимавшая с сыном комнатку в запущенной коммуналке. Инесса говорила: «Хорошо тебе, Лариса, не нужно думать ни о ремонте, ни о мебели, а мне, вообрази, опять придется обновлять кафель в городской квартире и в финской бане на даче!»
Передайте Гасплю, что он некрасивый…
* * *
Сергею нравилось все, что имело отношение к игре в слова: буриме, стихи на случай, удачная реплика…
Однажды ранней весной он пришел в редакцию обритый наголо. Мы минут десять поговорили в коридоре и стали расходиться по своим отделам.
— Подождите, Лиля, почему вы ни слова не сказали о моей прическе?!
— А надо было?
— Все как-то реагировали: «Довлатов провел ночь в вытрезвителе», «Довлатова арестовали, но потом выпустили», «Выпустить-то выпустили, но следствие идет. Взяли подписку о невыезде». А вы что?
— А я заметила, что вы всю зиму ходили без шарфа, но постеснялась вам его подарить. Теперь, получается, встал вопрос и о шапке.
— Понятно! Хотел пошутить, напросился на жалость. Пойду к себе. Ваш многострадальный Довлатов.
Я была уверена, что мимолетный разговор улетучился и забылся. Но под одним из писем стоит подпись: «Ваш многострадальный Довлатов». И опять Довлатов приглашает в гости; в письме есть такие строки: «Лиля! Я хоть и большой шутник, но душа у меня сугубо поэтическая. Любой дружелюбный жест волнует меня чрезвычайно. Этим я, как правило, и ограничиваюсь».
Только поэт по самой природе творческого дара может не заметить пожертвованной ему жизни, но никогда не забудет графики случайного жеста промелькнувшего человека, почему-то царапнувшего глазной хрусталик.
* * *
К нам в редакцию приходили радиожурналисты и приносили свои заметки. Как уверяла заведующая отделом информации, в котором служил Сергей, Инна Гати: и им хочется, чтобы после них что-нибудь осталось!
