- Я еще ничего не решила, - сказала Ксения, не вытирая глаз и просительно глядя на Лопатина, словно ему ничего не стоило отложить этот разговор.
- А я решил. Я напишу ей, что мы разошлись с тобой. Ей пятнадцать лет, и она должна все знать. Не думаю, что это особенно удивит ее.
- Все равно для девочки это будет ужасное горе.
- Ничего, - сказал он. - Кругом нее сейчас гораздо больше всякого другого, более ужасного горя, чем это.
- Тогда я тоже напишу ей.
- Это твое дело. Я напишу ей и постараюсь с ней повидаться.
А потом отправлю в Омск к сестре, если сестра согласится взять ее до конца войны.
- Не знаю, я должна подумать. Я могу захотеть взять ее потом к себе. Ты должен учитывать эту возможность, когда будешь писать ей или говорить с нею.
- Я не напишу и не скажу ей о тебе ничего плохого. - Он хотел добавить, что дочь не дура и достаточно насмотрелась на их отношения. Но удержался. Уже решил, что не отдаст ей дочь и сумеет сделать это, потому что его желание не отдать ей дочь сильнее ее желания взять дочь к себе. И, чувствуя свою силу, пе захотел быть грубым.
- Не знаю, - беспомощно махнула она рукой. - Поступай как хочешь. Ты и так сделал все, чтобы отдалить ее от меня.
Он промолчал, хотя это была неправда. Он никогда и ничего пе делал для того, чтобы отдалить от нее дочь. Он просто был ей ближе, чем мать, и это началось давно, с тех пор, как девочка пошла в школу и начала делиться с ним, а не с ней главным из того, что происходило в ее маленькой, отгороженной от них жизни.
- Хотя я чувствую себя сейчас виноватой перед тобой, но виноват все равно ты, - сказала она с полными слез глазами.
Ну что ж, в этом была доля правды!
- Будем считать, что так, - сказал он и, поцеловав ей руку, пошел вниз по лестнице.
- Вася! - окликнула она его, когда он уже спустился на дяа марша.
- Что? - остановившись, спросил он.
Она смотрела на него, свесившись через перила.
- Спасибо, что ты на меня не сердишься. И больше не высылай мне аттестата, не нужно.
- Хорошо, не буду. - Он, не оборачиваясь, пошел вниз.
2
Так он расстался со своей женой, которая с тех пор прислала ему три письма и в первом из них заверенную у нотариуса копию свидетельства о разводе.
Третье, осеннее письмо было уже не из Казани, а из Ташкента.
Оказывается, ее мужа перевели туда, тоже директором, но в другой театр. Она писала, что рада этому переводу. Новое место, новые люди, и ничто не напоминает ей о прежнем.
