– Завтра покажешь… – Я прислушался к спокойному дыханию жены. – Долго она будет спать?
Мадина пожала плечиками.
– Не знаю. Кируми, один айнский охотник, его случайно отравленной стрелой поранили, после того, как принял противоядие, спал три дня. Ничего страшного, просто надо много поить… – Девочка хихикнула. – Все равно Майя хотела похудеть.
– Давай я посижу с ней?
– Иди… – Мадина чмокнула меня в щеку. – Отдохни, тебе еще мстить.
– Хорошо…
Заснул только под утро. Конечно, не выспался, но зато встал с уже готовым планом действий. И после ликбеза по ядам отправился проведать Савинкова, которого с товарищами уже перевезли на одну из удаленных ферм за городом. При нашем первом разговоре остались пробелы, которые я как раз и собирался прояснить.
Выглядел эсер все еще неважно, к тому же явно пребывал в сильной депрессии.
– Как вы себя чувствуете, Борис Викторович? – Я присел напротив него на кресло.
– Спасибо, хорошо… – Савинков мазнул по мне потухшим взглядом и опять опустил голову. – Что с моими людьми?
– С ними все в порядке, не беспокойтесь. Я держу свое слово. Но вот вы меня беспокоите. Не стоит так убиваться, вашей жизни ничего не угрожает.
– Моя жизнь меня мало волнует… – тихо пробормотал эсер.
– Совсем? – Я положил перед ним пачку сигарет и спички, но Савинков не обратил на них никакого внимания.
– Разве только в контексте той пользы, которую я не успею принести делу и родине.
– Вы патриот?
Эсер криво усмехнулся.
– Есть сомнения?
– Если учитывать ваши связи с иностранными разведками, то, пожалуй, есть. К слову… у вас есть кумир? Человек, которого вы считаете примером. Я сейчас не о известной исторической личности. О простом человеке, вашем современнике.
– Есть… – безразлично ответил Савинков. – Только вряд ли вы о нем слышали.
– И чем примечателен, что такого совершил?
– Он сражался за родину.
– И всё? За родину сражаются многие.
– Всё! – резко ответил эсер. – Только вы вряд ли поймете.
– Я попробую.
– Хорошо, попробуйте… – Савинков зло уставился на меня. – Он бился один, когда все уже сдались, в окружении, сражался, несмотря на то что родина отправила его на каторгу, сумел воодушевить людей, поднял их своим примером. Умер и воскрес, чтобы убивать врагов. Сражался не за награды, не корысти ради, а за честь и за отчизну.
– Это в Русско-японскую войну? – Я насторожился. Слишком уж история неизвестного героя походила на мою.
– Да. На Сахалине… – Лицо эсера исказилось в ненавидящей гримасе. – Тот самый Сахалин, который вы используете ради своей политической выгоды, как торгаш!
