Да разве за ними уследишь?
Лихому холостяку выдали ключи от однокомнатной служебки на Танковой – пустили лису в курятник. Город невест Минск устроил его на все сто. Немеблированную квартирку Пудышев оформил экстравагантно, дав вольную знакомой художнице на роспись стен и получив микеланджеловские сюжеты, сомнительные для нашего человека. «Как ты, советский офицер, можешь спать под крестом!» – распекал его шеф Белсовета «Динамо» и, не добившись раскаяния, сослал в общежитие. Но скоро понял, что было спокойнее, и вернул с ключами возможность готовиться к матчам по своим рецептам, для иных молодых противопоказанным и неподъемным.
На его игре эта обратная сторона луны особенно не отражалась. У кого-то сбоила стабильность, полз вес – скользили по наклонной, как талантливый сосланец из московского «Спартака» Игорь Григорьев, – а этому нипочем. Вагон здоровья при плеймейкерских возможностях и сумасшедшая жажда игры делали Пудышева ключевой фигурой на поле.
«Когда не катит, надо что-то делать: собраться, пивка попить или шампусика, поговорить душевно. Посидишь, сбросишь зажимы – а завтра, глядишь, масть пошла».
Случались и творческие удачи. Это с его легкой руки ресторан гостиницы «Минск» получил сначала народное, а уже и официальное название «Седьмое небо». Этаж шестой, а «небо» – седьмое: гениально ошибся в ориентации.
Неровная игра команды, усугубленная экспериментом организаторов чемпионата, привела к последствиям. По итогам укороченного, в один круг, осеннего чемпионата 1976 года минское «Динамо» покинуло высшую лигу. Руководство республики не без сожаления рассталось с приятным во всех отношениях Евгением Ивановичем и сделало ставку на высвободившегося киевского мэтра – фундаментально подкованного Олега Базилевича. Тут и началось.
Олег Петрович провел ревизию и освободил из команды всех, кто не подходил под его лекало – десятка полтора человек. Возможности Пудышева сомнению не подлежали: по мобильности, азарту, игровому потенциалу был полузащитник под сборную, а его фестивальный норов старший взялся искоренить.
Но Пудышев такой человек, что на добрых чувствах из окопа первым поднимется, а к кому не лежит душа – за комбатом разве что волоком. Ну не нравился ему педант, отменявший отъезд на тренировку, если автобус опаздывал на две минуты, – и такой наставник хотел его перевоспитать! Да еще эти теоретические занятия... Пудышев признавал, Базилевич – дядька неглупый, но искренне считал, что свои заумности тренеры пусть на семинарах перетирают. Для себя он знал, что футбол – простая игра, отдал – открылся, и в следовании этой простоте оказывался нужен любому тренеру.
