Пользуясь «форой», Мур пишет обыденность, тусклую, угнетающую воображение, демонстрируя, как можно подчинить слову «дикий» материал, «пером не объезженный» и ничем артистическим не выявленный. И в том, как он решает эту писательскую задачу, как он делит действительность на два плана, сказывается его позиция, его взгляд на житейскую прозу, на условия существования, шире — его концепция жизни.
Скаковая дорожка, ограниченная стартом и финишем, или арена для боя быков, то есть малая, замкнутая и вместе с тем красочная площадка действия, изображенная в контрасте с обыденной жизнью, сокращенная вселенная, противопоставленная всему миру буржуазного существования, — этот способ изображения и оценки действительности, хорошо знакомый современному читателю по книгам Шервуда Андерсона или Эрнеста Хемингуэя, был в конце прошлого века обстоятельно разработан Джорджем Муром.
В «Эстер Уотерс» вокруг скачек группируются многие лица, устанавливается система отношений, образуется особый мир. Его законы жестоки и губительны, жертвы у всех на виду, но они не распугивают его приверженцев. Есть в нем нечто, что к нему притягивает. Это нечто — своего рода «полнота жизни», доставляемая напряженностью сосредоточенных, захватывающих все существо переживаний. Приверженец особого мира сам «свободно» устремляется к желанной цели, «свободно» принимает общие для всех правила, охотно участвует в обряде игры, в которой правит случай, всем предоставляющий равные возможности. Он идет на риск, и риск для него — благородное дело, он сам строит теорию удачи, сам испытывает ее, — словом, он живет, не прозябает, — так представляется ему участие в игре, которой он отдается со всей силой страсти и воображения. Приверженец обычную практику «конька», «хобби», сильного увлечения чем-либо делает универсальной. Для него «конек» — не временное отстранение от обыденности, не передышка от житейских забот, не развлечение «на час», для него «конек» — все, вся жизнь в буквальном и переносном смысле: он оседлывает «конька», чтобы скакать за удачей, скакать изо дня в день и только этой скачкой — игрой в скачки — и живет.
Автор «Эстер Уотерс» до известного предела на стороне приверженцев этого особого мира, он их понимает, им сочувствует, он с их стороны смотрит на всю остальную жизнь, точнее сказать, на обыденность буржуазного существования. Он ее ненавидит, он ее презирает, он не находит в торжествующем буржуа ничего возвышенного, героического, истинно человеческого. Ему претит мещанский «здравый смысл», делячество, его возмущают придавленные мысли, убогие чувства, кичливость сытых, самодовольство пошляков, бесконечное лицемерие. Судья, ополчившийся против приверженцев «незаконного» «конька», сам его приверженец, только лицемерный, раздвоенный, для него «конек» всего лишь «конек», увлечение, приятная возможность отвлечься от трудов, которые он считает праведными.
