— Машина служебная, на ней народу ездит до чертиков. Кто во что горазд, то и слушают. Иногда вот такую тошноту. Сам-то я ничего сюда не приношу. У меня музыка только на компактах.
Не включая больше ничего, они доехали до чермета.
Въезд на свалку черных металлов прикрывали высокие двустворчатые ворота, покрашенные в хаки. Судя по всему, последнее обновление краски было очень давно. Она приобрела могильно-серый оттенок, вспучилась множеством пузырьков и кое-где лопнула под кавернами ржавчины. Короче, никаких хороших ассоциаций. Сразу понятно — тут свалка.
Из-за ворот выглядывала высокая труба из красного кирпича, лениво коптящая в небо серым дымом. На трубе были цифры, означающие дату ее постройки. Но разобрать можно было только единицу и девятку. Две последние цифры заросли толстым слоем копоти, пробивавшейся через широкую трещину в кладке.
Крохин посигналил. Ворота медленно расползлись в стороны. Прямо по курсу на фоне подножия трубы красовалась гора ржавого лома, состоящего из каких-то перекрученных, покореженных стальных конструкций. Из всего этого эффектно торчал кусок вышки электропередач с белоснежными фарфоровыми изоляторами.
Оперативник проехал мимо этого декаданса в сторону шиферной будки с развевающимся на крыше российским флагом. На синей полосе флага красовался череп со скрещенными костями.
— Интересный тут народ работает, — усмехнулся Комбат.
— Не то слово! — покачал головой оперативник.
Остановив машину возле будки, Крохин вылез из салона, достал сигарету.
С громким скрипом дверь будки открылась, и на пороге появился еще молодой человек с всклокоченными огненно-рыжими волосами, неопрятной, такой же рыжей бородой и в майке, на которой красовался автомат Калашникова.
Этот запоздалый юноша точно увлекался учениями всяких умных людей вроде Бакунина или Кропоткина. И в толстой самокрутке у него — не табак. И будка эта, вполне возможно, когда-нибудь взлетит на воздух вместе со всем содержимым и еще половиной свалки. Да, публика точно веселая.
Кадр из будки пошел к ним. Оказалось, что он заметно хромает на правую ногу. И вообще, такое чувство, что она не работает у него как надо.
— Привет! — проворчал кадр. — Ты тот мент, что звонил утром?
— Да, я тот мент, — ответил Крохин без малейшего смущения.
— Ништяк. Я тебя постарше представлял, если честно. Ой, ты не обращай внимания. Это специальная трава для легких. Иссоп называется!
— Ага. Хороший небось, голландский.
— Отличный иссоп, только не голландский, а наш. Из Чуйской долины! Кто-нибудь хочет легкие подлечить?
