— А может, это у них были такие вериги? — усмехнулся Гордин. — Ну знаешь, как у всяких монахов и подвижников. Те частенько на себя всякие епитимьи накладывали. То власяницу надевали, то цепями обматывались. Вот и тут — страдания во имя революции! Это же полный абзац — железяками такими обматываться.
— Ага, а патроны они в чем носили? — возразил Гречко. — Ты что, думаешь, у всех патронташи нормальные были? Вот и обходились чем могли. Тем более, что «максимы» били винтовочными патронами.
— Короче, ленты отменяются, — сказал Гордин. — Тогда давай посмотрим, что еще с тобой надо сделать для большей чудовищности.
— А что смотреть? Рожу гримировать придется. Но давайте без маньячества! Я клыки накладные носить не собираюсь!
— Клыки на тебя никто и не наденет, а вот ногти — было бы неплохо. Будут лапы с такими грамотными когтями! Так, Юрка, бегом за накладными ногтями! Будем пробовать. Теперь лицо. Что с ним будем делать?
— Я так думаю, — ответил Гречко, — надо бы его сделать синюшным и одутловатым!
— Только не путем беспробудной пьянки, — ответил Гордин. — Цвет мы тебе подберем. А насчет одутловатости что?
— А я завтра схожу на базар, куплю кишок свиных, — ответил Гречко, — набьем их той же самой кровянкой или еще ливеркой и наклеим на рожу. Ты прикинь, что за ряха получится!
Гордин представил. Да, это вам не в сажу выпачкаться.
— Дворницкую нам откроют, — сказал Сергей. — Через нее и зайдешь. И потом — не бойся. Там от тебя побегут так, что пятки засверкают. Иди спокойно — и все. Не вой, не издавай никаких звуков, что обычно сходят за мертвецкие. Ты у нас не привидение из кино, а настоящий монстр. Так ведь?
— Естественно. Маскарад, я так понимаю, для случайных свидетелей?
— Правильно понимаешь. Постарайся никому на глаза не попасться раньше времени. И потом тоже не особо. Но потом — ладно, а вот сначала — никому.
— Если попадется кто-то, я поменяю наши планы.
— В смысле? — удивился Гордин.
— Я просто его завалю. И устрою шум, чтобы меня заметили.
— Ой, плохая идея! Убийство будут расследовать по полной программе. Мы потому и работаем так, что все знают в теории, что в гостинице убивают, но на практике не докажут.
— Хорошо, постараюсь не попасться, — сказал Гречко.
Следующим вечером его, уже переодетого и загримированного, привезли к забору гостиницы. Машина подъезжала с погашенными фарами; к тому же позвонил свой человек из «Арбата» и сказал, что никто не следит за задним двором и что дворницкую он уже открыл.
