Воображаю, как удивлялся официант, глядя на меня: одинокий посетитель, забывший об оладьях и минералке, что-то старательно замеряет зубочисткой на карте путеводителя. А еще больше он, наверное, удивился, получив небывалую — при эдаком скромном заказе — сумму чаевых. Что ж, заслужил. За своевременную случайность приплатить не грех.
К себе в номер я вернулся раньше назначенного срока и сразу же эсэмэсками вызвал свою команду. Когда же Ася, Димитрий и Нафталин примчались на зов, я без предисловий объяснил им идею. Поначалу они скептически переглядывались между собой, но я был терпелив и специально повторил для них замеры дважды — второй раз уже на большом плане Санто-Доминго с помощью полотна рулетки. Постепенно недоверие стерлось с их лиц: младший брат их кумира тоже оказался не промах. Он, понятно, не перепрыгнул планку старшего, но уже заметно к ней приблизился. На большее я пока и не претендовал.
— А мы-то даже не рассматривали этот вариант, — покаялся Димитрий. — Думали, дело дохлое, по расстоянию не проходит. Там ведь всё огорожено, и телохранители у него…
— Как видите, проходит даже сейчас, но впритык. Если же здесь, — ткнул я пальцем в план города, — помогут Нафталин и Ася, мы срежем угол и дотянемся вообще с запасом.
О том, что у моих весов и радиус действия поболее, чем у Левкиных, я нарочно умолчал. Не стоит выкладывать на стол сразу все карты. Прибережем важный козырь до поры.
— И как вы додумались, если не секрет? — почтительно спросила Ася. — Озарение нашло?
«Музыкой навеяло», — ответил я. Про себя, конечно. А вслух небрежно произнес:
— Да так. Вовремя вспомнил старика Канта. Про звездное небо и нравственный закон.
Эпизод в Санто-Доминго. Новая локация
Самое высокое место парка Мирадор-дель-Сур — рукотворное. Это вам, конечно, не пик Дуарте, но тоже кое-что над уровнем океана. Рамон Касерес, тридцать первый президент Доминиканской Республики, распорядился насыпать холм, с которого жители и гости столицы могли бы полюбоваться ее красотами. Работы начались в 1910 году, а через несколько месяцев Касерес был убит повстанцами и проект застопорился. Гражданская война, оккупация, быстрая смена правителей — всё это мешало довести дело до конца.
При генералиссимусе Трухильо холм получил статус национального проекта и обрел гордое имя «Эверест Антилиано». Из бюджета были выделены средства, но поскольку строительный подряд отошел компании брата диктатора, Эктора, холм за тридцать лет подрос всего на шестьдесят метров. Каждый следующий президент, вступая в должность, клялся не бросать начатое, однако затем отвлекался на что-то более важное. При Хоакине Балагере высота холма увеличилась только на три метра, при Хуане Боше — на пять, при Франсиско Кааманьо — на два. Лишь в конце 70-х, когда у власти находился Антонио Гусман Фернандес, долгострой завершился: двухсотметровая высота была взята.
